Виктор Петелин - Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 2. 1941–1984 гг.
Мировоззренческие позиции писателей, утверждает Урнов, определили разные решения аналогичной ситуации в рассказе «Жеребенок» Шолохова и в «Пятнистых лошадках» Фолкнера. У Фолкнера невредимость мальчика, которого пощадила дикая лошадь, символизирует возможность контакта между природой и человеком, еще не испорченным цивилизацией. У Шолохова человек и природа как бы меняются местами: люди оставляют невредимым жеребенка, щадят природу. Причина этого в том, что «Шолохов – участник борьбы, задача которой – сделать человека истинным хозяином своей судьбы».
Обращение к теме земли и крестьянского труда у обоих писателей было тесно связано с воплощением народной, фольклорной стихии, столь мощно проявленной в их произведениях. Д. Стюарт, озаглавивший свой доклад «Секрет Шолохова», остановился на проблеме устной речевой традиции в книгах писателя. По его мнению, Шолохов писал, главным образом, на слух, следуя потоку спонтанной, свободно льющейся речи, что создало необычайный литературный эффект. Весь художественный мир писателя несет на себе отпечаток устной культуры, обладающей специфическими признаками: приобщением к «вечным» темам человеческого бытия – рождения, любви, смерти; тяготением к мифологизации истории, к воспроизведению традиционных характеров, к четким поляризованным оценкам, к повторяющимся словесным формулам и афористичности мышления. Многое из этого, полагает докладчик, можно найти в шолоховском изображении казацкой жизни с ее бытом, нравами и обычаями. Отражая народное сознание, автор «Тихого Дона» широко использует в тексте романа казацкие песни, пословицы, поговорки, заклинания, погребальные причитания, включает множество диалектных выражений и просторечий, намеренно отклоняясь от литературного письменного языка, рассчитанного на зрительное, а не слуховое восприятие.
В «Тихом Доне», отметил докладчик, приводится много «письменных» материалов – декретов, телеграмм, списков, дневников, писем и пр., но они находятся, как правило, вне казацкого мира, для которого печатное и зафиксированное на бумаге слово непривычно. Неграмотные послания Григория Мелехова противопоставляются полным книжных выражений эпистолам интеллигента Листницкого, а письмо Григория к матери, в конце концов стирающееся и становящееся неразборчивым, уже не перечитывается, а пересказывается по памяти Аксиньей, тем самым как бы возвращаясь в породившую его устную стихию.
Исключительно важную роль для художественной выразительности и убедительности романа, по мнению Стюарта, сыграла такая черта устной культуры, как «эмоционально окрашенная пристрастность». Речь казаков в передаче Шолохова всегда красочна и подкреплена афористичными выражениями, делающими ее еще более яркой и доказательной. Одним из показательных признаков шолоховского стиля Стюарт называет также наличие устной традиции не только в речи героев, но и в авторских описаниях, где «лексика, синтаксис и ритмика часто включают фольклорные модели» и где можно вычленить элементы диалога.
«Тихий Дон», считает докладчик, является значительным художественным произведением как по содержанию, так и по стилю, соединившему в себе формы устного и письменного мышления и позволившему создать одновременно и историческую хронику, и эпос. «На мой взгляд, – сказал Стюарт, – эта книга стоит выше всех книг о революции, написанных в нашем столетии, отчасти благодаря своему эпическому размаху и простоте, но, главным образом, благодаря своему языку… Мы помним величайших героев литературы – Ахиллеса, Гамлета, Фауста, Онегина, Человека из подполья – именно благодаря тому, что их создатели сумели найти совершенные языковые средства для единственно верного их изображения. Я считаю, что Шолохов достиг такого совершенства в отношении Григория Мелехова».
В докладе У. Ферриса «Фольклор в произведениях М. Шолохова и У. Фолкнера» тема влияния народной жизни на творчество писателей была рассмотрена под иным, несколько необычным углом зрения. Внимание докладчика привлекла не речевая фольклорная стихия, а организация быта, вещный, предметный мир, в котором формируется и осуществляется определенный миропорядок. Проиллюстрировав свое выступление схемами и рисунками дома и подворья фермера-южанина, Феррис убедительно показал, что жилище как этнографическое понятие – важный компонент обстановки в широком смысле этого слова, отражающий представление человека об окружающей среде и его связях с ней. Точность в воспроизведении деталей быта у Фолкнера, так же как и у Шолохова, свидетельствует о том, что созданная воображением художника картина мира опирается на конкретную этнографическую и историческую основу, без которой было бы невозможно со всей полнотой и многосторонностью изобразить глубины народного сознания.
Таким образом, доклады и выступления, прозвучавшие на симпозиуме, отличались широтой и многообразием поставленных вопросов. Исследовались разные аспекты произведений Шолохова и Фолкнера, искались явные и скрытые аналогии и различия, сопоставлялись романы, биографические факты, художественные приемы. Однако анализ частностей, как правило, был подчинен изучению глобальных проблем творчества писателей, основ их идейно-художественных систем. Сходства выявлялись несомненные, но и различия проступали со строгой закономерностью, обусловленной национальной и социально-исторической спецификой двух культур. И все же существовал некий «общечеловеческий» уровень, на котором можно было говорить о преобладании безусловной общности художественных миров Шолохова и Фолкнера. Глубокий историзм, отражение народной стихии, любовь к природе и земле, понимание сложности человеческого характера, гуманизм, вера в возможности человека – эти черты творчества писателей сделали их крупнейшими представителями литературы XX века, понятными людям разных национальностей и убеждений.
Сопоставление Шолохова и Фолкнера, впервые предпринятое на симпозиуме, пролило новый свет на литературный процесс современной эпохи, помогло яснее увидеть и осознать глубинные взаимосвязи национальных судеб, культур, характеров. Новые перспективы открылись и перед учеными – шолоховедами и фолкнероведами. При сравнении с исторически и социально конкретным, классически ясным реализмом Шолохова более зримыми, весомыми и требующими детального осмысления оказались многие стороны реализма Фолкнера. К примеру, критики, увлеченные расшифровкой сложностей фолкнеровской поэтики, нередко оставляли в тени такой важный узел проблем, категорий и понятий, как народ, народная стихия, народность, демократизм. В то же время сближение Шолохова с одним из виднейших мастеров современной прозы, впитавшим множество литературных течений и влияний, показало необходимость изучения шолоховского наследия в более широком эстетическом и идейном контексте. Очевидно, настала пора перенести акценты в работах о писателе на моменты обобщающие, такие, как проблемы личности и истории, человека и общества, природы и цивилизации.
