Василий Митрофанов - С крылатыми героями Балтики
Юрий Сальков был очень рад нашему визиту. Прощаясь, просил передать всем привет, особый - Васе Ткачеву и другим однокашникам по авиационному училищу.
От лечащего врача я узнал о предстоящей небольшой операции Салькову. Надлежало "почистить рану", чтобы лучше заживала. Это и было сделано в канун нового, 1943 года. После оперативного вмешательства у Салькова дело пошло на поправку. Он вернулся в полк. Мечта летчика, рвавшегося в бой, сбылась. Однако летать ему довелось недолго. 20 мая 1943 года младший лейтенант Юрий Иванович Сальков пал смертью храбрых в одном из воздушных боев. До сих пор стоят передо мной заплаканные, казавшиеся воспаленными глаза отца Юрия Салькова, капитана в армейской форме. Он пришел к нам в полк навестить сына. Но встреча не состоялась. Парторг Д. С. Восков и я долго сидели с отцом Юрия в летном общежитии на Гражданке у койки, которую еще вчера занимал погибший. Трудно было видеть, как отец машинально, словно в забытьи, гладил железную спинку кровати, будто лаская сына, а из глаз его медленно катились слезы непоправимого большого горя. То были святые слезы. Сколько их было тогда на нашей земле!
Из госпиталя мы направились в 3-ю эскадрилью. Там я встретился с летчиками. На состояние здоровья никто не жаловался. Анатолий Ломакин, Виктор Свешников, Николай Цыганков, Иван Емельяненко, Александр Жильцов, Павел Камышников, Евгений Макаров расспрашивали, как там в тылу, в Москве и Казани. Охотно поделился впечатлениями. Самое сильное состояло в том, что труженики тыла все подчиняли интересам фронта, победе. Народ неколебимо верил в нее и готов был на любые испытания и жертвы.
Перед отъездом с Гражданки Семен Яковлевич Плитко и Даниил Семенович Восков провели беседу с личным составом эскадрильи. Они выступили коротко, в общих словах намекнув на предстоящие события под Ленинградом. Всем, кто их слушал, беседа понравилась.
Год 1942-й заканчивался. 31 декабря приехали наши шефы из больницы Ленина, что на Васильевском острове. Это были девушки, работавшие медсестрами, санитарками. Вместе с нами они проводили старый и встретили Новый год. Молодежь не унывала. Танцевали до двух часов ночи. Потом разошлись на отдых. Гости наши разместились в помещении, приготовленном для них заранее.
Остаток ночи прошел быстро. Вот и рассвет. Взошло солнце первого дня нового, 1943 года. Вокруг все бело. Тепло. Гости, позавтракав, собираются домой. Для них выделена специальная машина. До контрольно-пропускного пункта (КПП) на Ржевке девушек провожала группа летчиков. С ними и мы - Д. С. Восков, Д. М. Гринишин, Т. Т. Савичев, В. П. Кравченко и я. Простившись с гостями, мы пешком возвращались в часть. От КПП на Ржевке до Приютина три километра.
Шагая рядом с Павлом Стручалиным, я не без умысла бросил комком снега в Анатолия Козьминых. Он шел впереди нас. Козьминых ответил Стручалину. Завязавшаяся между ними перепалка вовлекла Журавлева, Макеева, Пимакина, Чернышенко и совсем юных, еще не успевших по-настоящему войти в боевой строй Брыжко и Ремизонова. Я был доволен: затея удалась. Игра в снежки несла эмоциональную разрядку. Новый год мы встретили с предчувствием надвигавшихся событий, которым надлежало изменить положение Ленинграда, его жителей и защитников к лучшему. Необходимость и неизбежность таких событий понимали все. Их ждали. К ним готовились. Всесторонне, тщательно и незаметно для врага. Эти снежки, как и состоявшийся вчера вечер отдыха, - тоже из области подготовки и накопления сил летчиков для новых воздушных боев. Они были не за горами.
В боях по прорыву блокады. Новые победы Журавлева, Макеева, летчиков 3-й эскадрильи во главе с Кудымовым. Не вернулись Стручалин, Козьминых, Пимакин. Результаты, поисков
Первые две эскадрильи перелетели на оперативный аэродром. Расстояние до линии фронта наших войск на правом берегу Невы сократилось почти наполовину. Соответственно мы приблизились и к опорным пунктам врага на ее левом берегу, таким, как Невская Дубровка (ныне Кировск), Синявино, Марьино, Рабочие поселки No 1 - 5, Шлиссельбург. О причинах перебазирования мы догадывались. Но по существу нам ничего не было известно. И только в день начала операции, когда приказ войскам Ленинградского фронта был объявлен личному составу полка перед строем, догадка наша подтвердилась. Стало ясно: местом прорыва блокады Ленинграда избран Шлиссельбургско-Синявинский выступ, узкой полосой в 12 - 15 километров упиравшийся в южный берег Ладожского озера и разделявший воинов Ленинградского и Волховского фронтов. Навстречу друг другу наносили удар усиленная 67-я армия (командующий - генерал-майор М. П. Духанов) Ленинградского фронта и 2-я ударная армия (командующий - генерал-лейтенант В. 3. Романовский) Волховского фронта.
ВВС КБФ под командованием генерал-лейтенанта авиации М. И. Самохина оперативно подчинялись командующему 13-й воздушной армией генерал-лейтенанту авиации С. Д. Рыбальченко, поддерживавшей 67-ю армию Ленинградского фронта. 14-й воздушной армией Волховского фронта командовал генерал-майор авиации И. П. Журавлев.
В авангарде наступавших войск Ленинградского фронта шли 136-я дивизия генерала Н. П. Симоняка и 61-я танковая бригада полковника В. В. Хрустицкого. Действия фронтов координировали представители Ставки Маршал Советского Союза К. Б. Ворошилов и генерал армии (с 18 января 1943 года Маршал Советского Союза) Г. К. Жуков.
После зачтения приказа майором Павловым (командир полка временно отсутствовал в части) состоялся митинг. Однополчане горячо и взволнованно говорили о наступившем долгожданном часе расплаты с врагом за муки ленинградцев, за их слезы и кровь, за гибель тысяч невинных жителей города, за варварские обстрелы и бомбежки, за разрушенные дворцы Петергофа, Пушкина, Павловска, Гатчины.
Первым взял слово П. Д. Журавлев. Красноречием он не отличался. И на этот раз сказал коротко и просто. Заверил, что будет бить врага метко, не щадя сил для победы. В таком же духе выступили еще несколько летчиков, и митинг закончился.
Наше построение еще не закончилось, как до нас донесся отдаленный, но ясный гул, напоминавший глухие и непрерывные раскаты грома. Мы поняли: началось! С правого берега Невы полетели тысячи снарядов и мин, сокрушая оборону врага.
Авиаторов подводил плотный снегопад. Летчики, рвавшиеся в воздух, чтобы поддержать и воодушевить наземные войска, сетовали на непогоду. Но вот погода стала налаживаться, и истребители взмыли ввысь.
Первым отличился младший лейтенант Журавлев, уничтоживший в воздушном бою в районе Синявина Ме-109. Слово, данное на митинге, летчик сдержал. В следующем вылете блеснул мастерством лейтенант П. С. Макеев: в одном бою он сбил сразу два вражеских самолета. Еще более внушительными оказались победы летчиков 3-й эскадрильи, летавшей с аэродрома Гражданка. Под командованием нового командира майора Д. А. Кудымова они сбили четыре Ме-109, прикрывая действия штурмовиков Ил-2. Дмитрий Александрович был опытный летчик, отличившийся на И-16 еще в Китае в 1937 году. В полк к нам прибыл с Черного моря, незадолго до начала операции по прорыву блокады.
