Арсений Головко - Вместе с флотом
Настоящий моряк, сын моряка, уроженец юга, Лунин прошел путь от матроса торгового флота до капитана дальнего плавания, от командира учебного парусника «Вега» на Черном и Азовском морях до командира-подводника, действующего в нелегких зимой и летом условиях Заполярья.
Мало было храбрости, чтобы выстрелить в «Тирпиц», находясь в самом центре фашистской эскадры, то есть имея все шансы быть потопленным. Надо было выстрелить наверняка, чтобы не зря рискнуть лодкой, экипажем, собой. Пятнадцать раз Лунину пришлось поднимать перископ и менять курс лодки, прежде чем торпедисты услышали единственное ожидаемое ими слово командира. Носовые торпедные аппараты «К-21» с момента, когда еще старпом Лукьянов приказал готовиться к торпедной атаке, были в мгновенной готовности к выстрелу. И вот когда до дистанции залпа осталось не более трех минут хода, фашистская эскадра сделала неожиданный поворот и легла на новый курс. Медлить было некогда, и Лунин снова принял правильное решение: произвести залп четырьмя торпедами из кормовых аппаратов с интервалом в четыре секунды и с дистанции семнадцать — восемнадцать кабельтовых.
Два взрыва были зарегистрированы акустиком через две минуты пятнадцать секунд; гул третьего взрыва продолжался двадцать секунд; за ним послышались еще два взрыва. Причиной всех трех последних взрывов Лунин считал то, что вражеский миноносец, который повернул на контркурс к линкору, когда «К-21» выпустила первую торпеду, скорее всего перехватил ее на себя и затонул, после чего на нем, в момент его гибели, взорвались глубинные бомбы.
В общем, дерзость, с какой был нанесен торпедный удар по «Тирпицу», настолько ошеломила гитлеровцев, что они упустили «К-21».
Не получив повреждений, лодка ушла от миноносцев и через полчаса всплыла под перископ. Увидев, что вокруг пустынное море, Лунин донес о своей атаке и о курсе, каким следовала фашистская эскадра.
Сутки спустя самолеты нашей авиаразведки обнаружили «Тирпиц», «Шеер» и сопровождавшие их миноносцы неподалеку от норвежских берегов. Фашистская эскадра шла отнюдь не тем курсом, который мог привести ее к месту встречи с PQ-17; нет, она уходила на юг, причем шла не с обычной в таких случаях скоростью. Это означало, что торпеды, выпущенные из кормовых аппаратов «К-21», попали в уязвимое место вражеского линкора, лишили его нормальной скорости хода, принудили отказаться от выхода на курс конвоя. Еще позже, через двое суток, наши разведчики вновь отыскали фашистскую эскадру — линкор, два крейсера и семь миноносцев — на якоре к юго-западу от острова Арней[31].
Теперь уместен вопрос: не слишком ли поторопилось Британское адмиралтейство с приказом английским миноносцам бросить караван, а транспортным судам рассредоточиться и продолжать переход одиночным порядком?.. На фоне таких действий атака, произведенная «К-21», особенно выделяется смелостью, скажу больше, героизмом наших людей, и думаю, что не ошибусь, если определю заранее дальнейшее поведение Британского адмиралтейства в данном случае. Не сомневаюсь, что английское командование предпримет всяческие попытки умалить значение и результативность атаки, ибо приказ Британского адмиралтейства поставил моряков английских эскортных кораблей в очень неприятное и ложное положение[32]. Факты действительно упрямая вещь. Англичане уклонились от встречи с фашистской эскадрой, бросили караван, обрекли его на разгром, а советские моряки поступили наоборот: пошли навстречу фашистской эскадре, атаковали и повредили ее крупнейший корабль, вынудили гитлеровцев отступить. Затем мы начали на всем огромном пространстве от Шпицбергена до Новой Земли поиски транспортных судов 17-го конвоя. Один только эсминец «Гремящий» успел трижды пройти через все Баренцево море вплоть до кромки паковых льдов, найти там спасавшиеся от врага беззащитные транспортные суда, провести их в горло Белого моря и теперь в четвертый раз направлен к границе льда.
На эскадренном миноносце у берегов Новой Земли
Увы, слишком поздно мы узнали о приказе Британского адмиралтейства: когда караван распался и когда многие транспортные суда, лишенные защиты, стали жертвой атак фашистских подводных лодок и торпедоносцев. В течение трех недель поисков наши корабли подобрали в самых различных местах Баренцева моря около трехсот моряков с погибших, транспортов 17-го конвоя.
Особым в истории PQ-17 является случай с американским транспортом «Винстон-Сален». Об этом случае только что доложил полковник И. П. Мазурук, командир Северного авиаотряда.
Случай, мягко выражаясь, возмутительный.
Находясь в поисковом полете вдоль Новой Земли, Мазурук обнаружил на рейде южной части залива Моллера против губы Литке океанский транспорт, произвел посадку возле него и установил, что на транспорте нет ни души. Огромное судно, полное груза, было целехонько, хотя и приткнулось к мели. Не хватало только замков у орудий. Затем наши летчики увидели несколько палаток на берегу, направились к ним и выяснили, что в палатках находится весь экипаж брошенного судна — американского транспорта «Винстон-Сален».
Шедший в составе 17-го конвоя, этот транспорт счастливо избежал встречи с фашистскими подводными лодками и самолетами, благополучно достиг Новой Земли и вполне мог следовать вдоль побережья на юг, к горлу Белого моря. Капитан «Винстон-Салена» не пожелал, однако, идти в порт назначения груза — Архангельск. Он завел транспорт в первую попавшуюся на пути бухту, посадил его на мель, распорядился снять и выбросить за борт замки орудий, разрешил команде покинуть судно и обосноваться лагерем на берегу.
На языке военного времени — это невыполнение боевого приказа, трусость и дезертирство со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Тем не менее капитан «Винстон-Салена» держал себя нагло: он встретил наших летчиков требованием доставить к нему представителя Советского правительства.
В ответ Мазурук показал на свой значок депутата Верховного Совета СССР.
Тогда капитан «Винстон-Салена» в категорической форме потребовал предоставить ему место в самолете для отправки в США, отказался снимать транспорт с мели и вести его в порт назначения. На все увещевания и доводы этот беззастенчивый «делец» заявил, что его не интересует судьба транспорта и груза, поскольку они уже доставлены им в первый советский порт. Под портом он разумел пустынную бухту арктического острова на расстоянии тысячи миль от железной дороги. И это — союзник! Да в какое время! Когда нам приходится выдерживать новый натиск противника, рвущегося на Кавказ и к Сталинграду!
