Борис Никитин - Чайковский. Старое и новое
Петр Ильич Чайковский впервые приехал в Каменку в 1865 году. К этому времени, как описывает Модест Ильич Чайковский, никакой особенной красоты и поэзии в обстановке каменских владений не осталось. Но, несмотря на это, Каменка произвела на Петра Ильича чарующее впечатление. Все каменские обитатели, часть из которых он уже знал по петербургским встречам с 1863 года, ему понравились. Даже Николай Васильевич, которого ему описывали как огрубевшего в деревенской глуши дикаря, оказался не только вполне сносным, но и утонченным, образованным, начитанным и приветливым человеком. Сильный, красивый и свежий, он был симпатичен Петру Ильичу, вообще любившему здоровую помещичью среду. Николай Васильевич, избалованный своим одиночеством и положением старшего, которому все были должны беспрекословно подчиняться, был нетерпим к чужим мнениям, властен, чрезвычайно консервативен, но тем не менее нисколько не покоробил чувствительного Петра Ильича. Напротив, Давыдов приятно поразил его и даже в чем-то повлиял на склад его убеждений. Модест Ильич объясняет эту странную терпимость к весьма нетипичному для Петра Ильича герою тем, что Петр Ильич не имел твердых политических убеждений. Будучи занят своими делами, он был равнодушен к политике и общественной суете, а потому его взгляды менялись сообразно его симпатиям к главным лидерам господствующих мнений. Должно быть, Модест Ильич был прав, но скорее лишь в первой части, т. е. в том, что Петр Ильич был гораздо больше увлечен своими непосредственными занятиями, нежели политикой. Что же касается интереса к общественно-политической жизни, то из его переписки с Надеждой Филаретовной видно, что, хотя убеждения его были лишь слегка тронуты либерализмом и в зрелом возрасте стояли ближе к консервативным, он не только не был равнодушным к происходящим в мире и в России событиям, но много читал обо всем этом и не стеснялся высказывать своих мнений весьма самобытного характера.
В Каменке все же наибольшей радостью для Петра Ильича была счастливая семья сестры. С Давыдовыми он чувствовал себя в полном смысле слова дома. Их тогда еще не коснулись житейские несчастья, и Петру Ильичу семья их доставляла огромное удовольствие. Очень любил он подолгу слушать рассказы старейшины семьи Александры Ивановны, которая в первое лето его пребывания в Каменке тоже находилась там с дочерьми. Александра Ивановна хорошо помнила те времена, когда в Каменку приезжал А. С. Пушкин, друживший с Василием Львовичем, и когда там собирались его друзья-декабристы. Петр Ильич, обожавший русскую старину, с особенным наслаждением слушал живое слово свидетеля исторических событий.
Обстановка в доме в присутствии Александры Ивановны, надо сказать, была довольно строгая. Александра Ивановна была доброй женщиной, но, как все старые дворянки, прожившие не такую уж легкую жизнь, любила почитание и властью своей в доме не пренебрегала. Младший сын Александры Ильиничны Юрий Львович Давыдов в своих воспоминаниях рассказывает, что перед обедом вся семья собиралась в большой гостиной. Старшие садились за круглый стол. Там же находилось молодое поколение, говорившее вполголоса. Дети говорили совсем тихо. Дисциплина была отменная. Если детям не хватало места в гостиной, они играли в соседней передней, не поднимая ни малейшего шума. Одна из старших дочерей уходила к матушке Александре Ивановне сообщить, что все в сборе. При ее появлении все вставали. Она, не здороваясь с каждым отдельно, проходила к диванчику и предлагала сыграть в карты. Играла очень серьезно и внимательно. В назначенный час на пороге появлялся буфетчик Петр Герасимович и произносил приятные театральные слова: "Кушать подано". Александра Ивановна немедленно вставала. Все строго по старшинству следовали за ней в столовую. По окончании обеда также по старшинству направлялись к ней и, целуя руку, благодарили за обед. И этот скрупулезно соблюдавшийся при Александре Ивановне обряд, как и другие подобные церемонии, радовал и пленял Петра Ильича опять-таки своим традиционным патриархальным характером97.
При Александре Ивановне до конца ее жизни неотступно находились ее дочери Елизавета и Александра. Они всю свою жизнь посвятили матери и так и не вышли замуж, хотя имели для этого все возможности. И эту жертву исстрадавшейся в декабристской ссылке матери Петр Ильич по своему ценил как образец патриархального семейного патриотизма, хотя можно подумать, что жертвы эти превышали некоторые разумные пределы необходимости. Александра Васильевна, например, была настолько непритязательной, настолько христиански смиренной, что, отдавая себя всю матери и заботам о семье, искренно не желала ничего другого для самой себя. В Каменке у нее не было не то что своей комнаты, но даже угла. Она спала на маленьком диванчике, где едва можно было вытянуть ноги. Как это допускала Александра Ивановна, как позволяли это остальные члены семьи Давыдовых? Видимо, понимали, что такого рода людей, принявших на себя обет несения своего креста, убедить ни в чем нельзя. И все же смотреть на это Петру Ильичу не всегда было легко, как бы ни любил он безукоризненную духовную чистоту "трех ангелов" семьи Давыдовых — Александры Ивановны, Александры Васильевны и Елизаветы Васильевны.
Первое лето Петра Ильича в Каменке было наполнено светлыми событиями и впечатлениями. Александра Ильинична, как и сам Петр Ильич, была добрейшая душа. В ее глазах даже на фотографии видно столько света, тепла и участия, что сразу проникаешься глубокой симпатией. На ее лице можно прочитать серьезность, с которой она воспринимала все в жизни, и в то же время заметить невольный проблеск улыбки, в которой, однако, нет никакой загадочности мадонны. Отсутствие всякой позы, простота, привлекательность, сердечность, совершенная естественность поведения — таково было ее существо. С ней всегда хотелось быть рядом. И то, что мы читаем на фотографиях, все это подтверждается также фактами жизни. Маленькая хрупкая Александра Ильинична была наделена не только добродетелями духовными, но и большой энергией. В 1857 году, когда семья Чайковских разделилась — отец Илья Петрович разъехался с семьей своего брата Петра Петровича, — шестнадцатилетняя Саша взвалила на себя все хозяйство и управление семьей и успешно справилась с этим. Целый год она стойко выполняла обязанности главы и хозяйки семьи, и ее слушались беспрекословно, относились к ней с тем уважением, с которым отнеслись бы к любящей матери. За добрый нрав и кротость ее называли в семье Ундиночкой и Солнышком, а решительность ее во всяких семейных делах послужила рождению предания о том, как она ходила просить царя, чтобы отцу поскорее дали место директора Технологического института, так как, пока Илья Петрович был не у дел, семья жила в нужде. Но и без этого предания, которое, разумеется, и было лишь преданием, Александра Ильинична была всеми почитаема и любима.
