Михаил Пантелеев - Агенты Коминтерна. Солдаты мировой революции.
В конце 1922 года или в начале 1923 года А.Я. Гуральский и К. Поль разошлись. Их сын Георгий Абрамович Поль погиб на фронте в 1942 году.
С 1922 по 1926 год А. Я. Гуральский был женат на польской коммунистке Романе Езерской (наст. фам. Вольф), в период партдискуссии 1923 года сочувствовавшей позиции Льва Троцкого. Следствием стало ее увольнение из юридического отдела ГПУ и отправка на работу в Польшу, где она возглавила окружной комитет КПП. В 1926–1932 годах Р. Езерская находилась в заключении. Выйдя из тюрьмы, вернулась в СССР и поступила в Международную ленинскую школу. В 1934–1935 годах работала в Париже в составе польского секретариата при ЦК КП Франции, позже была референтом представительства КПП при ИККИ. 11 декабря 1937 года по приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР Роману Езерскую расстреляли.
Август 1923 года. В Кремле под влиянием «немецких товарищей» пришли к выводу, что в Германии возникла революционная ситуация. Началась лихорадочная подготовка вооруженного выступления. Ставкой была судьба не только немецкой нации, но и социализма в Европе и России. Побывавшая на инструктаже в партруководстве перед отправкой в Германию журналистка Лариса Михайловна Рейснер записала в блокноте: «…Победа коммунизма в Германии означает его победу в Европе. Иначе для нас не разрешить и другое затруднение — о нашем внутреннем рынке, об аграрном мелком кредите. Если у Германии и нет денег — то за наше сырье она может дать свои машины и фабрикаты. Союзные коммунистические державы будут жить на строго экономических] выгодах — а не на основе «свободной любви». Кроме того, Герм[ания] даст нам хороших организаторов более развитого хозяйства. Это ускорит наше развитие на 20 лет»[183].
В этот период А. Я. Гуральский играл одну из ключевых ролей: по его собственным словам, он был председателем общегерманского ревкома. Этот факт подтверждается показаниями Феликса Неймана на так называемом «процессе германской ЧК», состоявшемся в феврале — апреле 1925 года. Тот подробно рассказал о деятельности созданного компартией Германии Центрального революционного комитета, в котором самым активным был Кляйне. Известны имена и других членов ревкома: Фриц Геккерт, Иван Кац, Вильгельм Пик, Вернер Раков, Вальтер Ульбрихт, Гуго Эберлейн. Сам Ф. Нейман занимал в ревкоме пост секретаря[184]. Центральной фигурой на судебном процессе был советский военный инструктор, именовавшийся «генералом Скоблевским». На самом деле это был латыш Вальдемар Розе, которого позже обменяли на одного из арестованных в СССР германских агентов. В Москве он очередной раз сменил фамилию, став Крыловым.
12 октября в Саксонии и 16 октября в Тюрингии были образованы коалиционные правительства из коммунистов и левых социал-демократов. Однако если большевистское руководство предлагало использовать их немецким коммунистам лишь в качестве ширм для прикрытия собственных действий, то верхушка КПГ и самый влиятельный московский эмиссар в Германии Карл Радек вполне серьезно видели в земельных правительствах реальный инструмент готовящегося восстания против центральной власти. Это фатально предопределило исход событий.
В Берлине быстро поняли, откуда исходит опасность: уже 13 октября правительство Штреземана приняло указ о чрезвычайных полномочиях, на основании которого генерал Альфред Мюллер, главнокомандующий рейхсвером в Саксонии, приказал распустить формировавшиеся под эгидой местного правительства пролетарские сотни. Когда социал-демократический премьер-министр Саксонии Эрих Цейгнер ответил отказом, центральные власти с согласия руководства СДПГ объявили о введении рейхсвера в Саксонию. В Этой ситуации компартия Германии в воскресенье 21 октября на конференции в Хемнице, где ранее планировалось обсудить с левыми социал-демократами экономические проблемы, приняла решение предложить объявление всеобщей забастовки и призвание населения к борьбе с рейхсвером. Коммунисты были настолько уверены в поддержке своего плана конференцией, что накануне с помощью курьеров разослали в окружные партийные организации директивы с датами выступления.
Но руководителей КПГ ожидало разочарование. Их партнеры по правительству категорично отвергли призыв к всеобщей забастовке. Увидев, что левые социал-демократы не настроены оказывать сопротивление рейхсверу, лидер КПГ Генрих Брандлер принял решение отказаться от восстания. Его поддержал Карл Радек, который лично убедил рвущихся в бой членов саксонского правительства Пауля Бетхера и Фрица Геккерта ничего не предпринимать. Против выступления был и второй по значимости представитель Москвы Г. Л. Пятаков. Революции не получилось. Ровно через месяц, осмелев, правительство запретило КПГ. И только 1 марта 1924 года запрет был снят. Следствием репрессий стало сокращение численности партии: с 267 000 членов в сентябре 1923 года до 121 000 в апреле 1924-го.
А. Я. Гуральский выразил категорическое несогласие с переменой курса. С ним солидаризовались Гуго Эберлейн, Рут Фишер. Даже когда рейхсвер подавил восстание в Гамбурге, Абрам Гуральский продолжал призывать к решительным действиям, за что и поплатился. Карл Радек «под собственную ответственность перед ЦК РКП» снял его «с немецкой работы». Переданное 1 ноября запиской решение не содержало объяснений. А. Я. Гуральскому следовало немедленно прервать свою деятельность, а остаток дня предлагалось «использовать для дачи письменного отчета о всей работе с 13 августа…». О дне отъезда в Москву К. Радек намеревался известить позже[185].
Накануне, 29 октября 1923 года, он из Берлина послал в политбюро ЦК РКП(б) и Исполком Коминтерна письмо, в котором, оправдывая изменение стратегии КП Германии и собственную позицию, обвинил партийное руководство, в частности Г. Брандлера, Г. Эберлейна и Кляйне, в революционном позерстве и неспособности заниматься практической подготовкой восстания. «Все, что рассказывал Брандлер о состоянии вооружения, есть сущий вздор. Если бы мы знали, что в партии ничего не подготовлено для восстания, то мы бы в сто раз больше говорили о подготовке, чем о сроке. Мы все срок понимали как средство форсирования подготовки. Но со сведениями о наших решениях приехал самый легкомысленный член ЦК Эберлейн и заявил на берлинской партийной] конференции, что партия перейдет в наступление в ближайшие дни, что входит в саксонское правительство для того, чтобы арестовать ген[ерала] Мюллера, что если центральное правительство ответит на это походом на Саксонию, то мы немедленно отвечаем восстанием. В том же духе работал Кляйне, державший в своих руках аппарат влияния на хундертшафте» (т. е. на пролетарские сотни. — М. П.). Серьезной же подготовки не было и не могло быть. Не потому, что время не позволяло, а потому, что и названные выше оба тов[арища] и левая не понимают значения технической подготовки.
