Агата Кристи - Расскажи, как живешь
— Белый порошок твоей хатун в прошлый раз сотворил чудо! Теперь у меня двое крепких сыновей-близнецов!
Вспоминая свои прошлые удачи, я все-таки невольно волнуюсь перед предстоящим испытанием. Макс с обычным своим оптимизмом старается ободрить меня. Шейх сказал ему, что у одной из его жен что-то с глазами. Наверняка поможет борная кислота. Разумеется, жены шейха, в отличие от деревенских женщин, носят паранджу. Так что для осмотра «пациентки» приходится брать фонарь и идти в один из пустых сараев. Я удаляюсь в «кабинет» под скабрезные комментарии полковника и Кочки, решивших, вероятно, окончательно меня смутить.
Возле крыльца собралось человек двадцать. Из мрака доносится радостный рык шейха, который тычет пальцем в высокую фигуру в парандже. Поздоровавшись с гостями, иду в «кабинет-сарай». Следом за мной почему-то устремляются все пять женщин. Они очень возбуждены, болтают, смеются. Дверь за нами закрывается. Макс и шейх остаются снаружи — на всякий случай.
Я немного растеряна — сразу столько пациенток! Неужели они все его жены? И неужели все нуждаются в медицинской помощи?
Они снимают паранджу. Высокая женщина очень молода и очень красива. Наверняка это и есть новая жена шейха. Главная жена гораздо старше — выглядит она лет на сорок пять, значит, ей около тридцати. На каждой из дам — множество украшений, и все, они явно принадлежат к жизнерадостной и красивой курдской породе. Женщина средних лет показывает на свои глаза и хлопает себя по лицу. Увы, тут борная не поможет! Скорее это какая-то острая вирусная инфекция.
Через дверь я объясняю ситуацию Максу. Похоже, говорю я, это серьезное заболевание крови, и следует срочно отвезти ее в больницу в Дейр-эз-Зор или Алеппо. Там ей проведут курс инъекций. Макс переводит мои слова шейху. Тот смотрит на меня чуть ли не с ужасом.
— Он поражен твоим умом, — говорит мне Макс — Доктор в Багдаде тоже сказал ему, что ей нужны уколы. Теперь, когда ты подтвердила его слова, шейх обещает серьезно заняться ее лечением. Как-нибудь он отвезет ее в Алеппо.
Я говорю, что надо бы сделать это поскорее. Этим летом, обещает шейх. В крайнем случае, осенью. Куда спешить? На все воля Аллаха.
Младшие жены рассматривают мою одежду и веселятся от души. Я даю больной несколько таблеток аспирина как обезболивающее и еще советую делать горячие примочки.
Однако ее больше интересует моя внешность, чем медицинские рекомендации. Я угощаю их рахат-лукумом, мы все смеемся и изучаем друг у дружки фасоны платьев. Наконец они неохотно закрывают лица и чинно удаляются. Я возвращаюсь в несколько взвинченном состоянии в гостиную и спрашиваю Макса, как он думает, повезет ли шейх жену в больницу? Он считает, что вряд ли.
Сегодня Мишель едет в Камышлы сдавать белье в стирку, ему вручен огромный список — что нужно купить. Он не умеет ни читать, ни писать, но не забудет ни одной мелочи и запомнит цену каждой. Он честнейший человек, поэтому мы стараемся не обращать внимания на его недостатки. Самые существенные из них таковы: пронзительный голос, дурацкая привычка бить в «тутти», варварское стремление передавить всех мусульман на дороге. И неодолимая страсть к спорам.
Сегодня надо отпечатать много фотографий. Я почти не выхожу из темной комнаты. Здесь моя фотолаборатория гораздо лучше, чем пыточная камера в Амуде. Тут можно стоять в полный рост, имеется даже стол и стул.
Но поскольку лаборатория располагается в пристройке, сделанной перед самым моим приездом, саманный кирпич еще не просох, отчего на стенах выступила странного вида плесень. В жаркий день в этой каморке просто нечем дышать!
Макс угостил мальчишку, который моет во дворе черепки, плиткой шоколада. Вечером малыш пристает к нему:
— Умоляю вас, хваджа, скажите мне, как называется эта сладкая штука, которую вы мне дали? Она такая вкусная, что я не стану больше есть сладости с базара. Я должен купить ее, даже если она стоит целый меджиди.
— Ну вот, — говорю я Максу, — из-за тебя он превратился в шоколадного наркомана. Шоколад — штука опасная!
Макс вспоминает, как в прошлом году он угостил шоколадом какого-то старика. Старик сердечно поблагодарил его и спрятал гостинец в складках одежды. На бесцеремонный вопрос Мишеля, почему он не ест шоколад, — такой вкусный! — старик отвечал не мудрствуя лукаво:
— Это новая еда, она может быть опасна!
Сегодня мы не занимаемся раскопками и едем в Брак, чтобы все приготовить там. Курган — в доброй миле от Джаг-Джага, и поэтому самое главное — решить проблему с водой. Местные рабочие выкопали нам колодец, но вода вблизи холма оказалась непригодной для питья. Значит, придется возить ее из реки, — благо есть черкес, тележка, бочки для воды и вполне качественная выносливая лошадь. Кроме того, нам понадобится сторож на раскопках.
Дом мы сняли в армянском селении у реки. Большинство домов здесь пустует. Поселение строилось явно с размахом, но довольно бестолково. Дома, по местным меркам, выглядят шикарно, необычно большие и не лишенные архитектурных излишеств (хотя на наш европейский взгляд они довольно жалки!). Но водяное колесо — основа ирригационной системы и самой жизни в этих местах — сделано из рук вон плохо: денег на него не хватило. Изначально затевалось что-то вроде коммуны: инвентарь, скот, плуги решено было закупать на общие деньги, вырученные от совместного хозяйства. Но ничего не вышло то одна, то другая семья, устав от тяжкой жизни среди пустыни, сбегала со всем скарбом обратно в город Оставшиеся все больше и больше залезали в долги, водяное колесо окончательно вышло из строя, и когда-то крупное поселение превратилось в заурядную деревню — причем довольно неуютную Заброшенный дом, который мы сняли, на вид довольно импозантен. Двор обнесен высокой кирпичной стеной, и есть даже башня в целых два этажа Напротив нее — ряд комнат, каждая с выходом во двор. Наш плотник Серкис занимается починкой дверей и окон, чтобы хотя бы несколько помещений сделать пригодными для жилья.
Мишель отправляется в соседнюю деревню, в двух милях отсюда, чтобы привезти сторожа и его шатер. Серкис сообщает, что комнаты в башне в наиболее приличном состоянии. Подымаемся по невысокой лестнице на плоскую крышу: оттуда вход в «башню». Там две комнаты В дальней мы ставим несколько раскладушек, в проходной решаем устроить столовую. Ставни на окнах целы, а стекла Серкис обещает вставить.
Возвращается Мишель и сообщает, что у сторожа три жены, восемь детей, несколько мешков муки и риса и еще куча всякого скарба Все это в грузовик не поместится. Что делать-то?
Отправляем его снова, снабдив тремя сирийскими фунтами и инструкцией — привезти что возможно, а для всего прочего нанять ослов.
