Василий Болдырев - Директория. Колчак. Интервенты
В ресторане «Золотой рог» нам досталось лишь пол-обеда – опоздали. Исправил эту неудачу своими новостями генерал Потапов. Он, видимо, в связи с местными земскими и демократическими кругами, где будто бы мое имя пользуется большим уважением. Изъявлял готовность на сотрудничество. Я молча поблагодарил.
Городские сплетни: атаман Калмыков будто бы объявлен сумасшедшим, судя по поступкам – признание запоздалое.
Наша соседка по вагону напугана предстоящей войной японцев, но пока не знает с кем.
Узнал о совершенно неожиданном изменении миссии генерала Жанена: он должен будет принять на себя верховное главнокомандование всеми войсками, в том числе и русскими. Дождались!
Это новый удар достоинству России. Как-то вывернется из этого положения Колчак.
Последняя новость – Деникин подчинился Колчаку.
Владивосток. 14 декабря
Холодно, на улицах резкий ветер с пылью.
Был японский вице-консул Риэ Ватанабе, очень осторожно зондировал по вопросу об отношении демократии и армии к омскому перевороту и уверял, что Япония полна благожелательности к России.
Я ответил любезными замечаниями по адресу соотечественников консула.
В разговоре коснулись нынешнего японского военного министра, генерала Танаки, который перед Русско-японской войной командовал ротой в нашем Новочеркасском полку в Петрограде.
Оказалось, Ватанабе во время войны был переводчиком у Танаки и отлично помнит фамилии новочеркассцев, попавших в плен к японцам.
Ватанабе не отрицает некоторых ошибок со стороны их здешних представителей и солдат, но заверяет, что японский народ всецело на стороне дружеской поддержки России. «Я 24 года провел в России, и мне больно наблюдать то, что переживает ваша страна».
Нашел у себя карточку Мацудайры, начальника японской дипломатии, миссии на Дальнем Востоке. Был на телеграфе. Депеша З. на имя предъявителя кредитного рубля № 236 вызвала целый допрос моего посланного в цензуре. Допрашивали чехи и американцы, почему депеша адресована не на фамилию. Строго, а главное, ясно постигаешь, кто здесь хозяин.
В мое отсутствие заходил бельгийский консул Шарлье.
Из Омска никаких правительственных телеграмм. Опять начинает охватывать тревога и неудовлетворенность. Вчерашняя мысль о формировании отрядов требует многих условий для его успешного выполнения.
Может быть, лучше скорее покинуть пределы Сибири, но так тяжело на полном безлюдье, среди анархии выходить из игры.
Владивосток. 15 декабря
Встали поздно. А жаль: теряем такие чудесные утра. Салон вагона залит солнцем. Вид на бухту очаровательный, но как она пустынна – эта бухта!
Опять были французы, графы Мартель и Вернье. Первый вопрос: какие у меня новости о Семенове. Они серьезно думают, что я интересуюсь атаманом и его оппозицией Колчаку.
Очень интересовались, когда я выеду в Китай.
Я в свою очередь спросил, является ли приглашение Бахметьева, нашего посла в Соединенных Штатах Америки, Вильсоном в Париж на съезд премьеров частной инициативой президента или это делается в согласии с союзниками. Де Мартель ответил, что, видимо, это частная инициатива, так как, по его мнению, если будет представительство от России, то оно, вероятно, будет за Маклаковым – послом в Париже.
Получил сведение, что Авксентьев и другие из Дарьена выехали в Шанхай и оттуда как будто прямо в Париж – сборище русских премьеров.
Заезжал к бельгийскому генеральному консулу Шарлье. Сначала сказали, что его нет дома, но едва адъютант назвал мою фамилию, как сейчас же секретарь консула бросился просить меня пожаловать в кабинет.
Шарлье – старичок, живой, лысый, очень чистенький и чрезвычайно разговорчивый. Его, видно, больше всего интересовала моя точка зрения на полный контроль американцами нашей железной дороги Владивосток – Москва. По его мнению, это необходимо для блага России.
Я заявил, что предпочел бы выбраться собственными силами, тем более что и в области железнодорожной техники нам учиться у американцев нечему.
Шарлье не обошелся без mots – войну французов с немцами он назвал войной вина против пива.
Любопытно замечание Шарлье относительно рабочего движения в Англии: по его мнению, неизбежно его обострение.
Вечером был Ходоров, бывший комиссар 5-й армии в момент моего вступления в командование этой армией на Двинском фронте. Советовал непременно ехать в Париж на съезд премьеров. Он и демократия будто бы очень волновались, не соглашусь ли я вдруг работать с Омским правительством129.
Пока уклонился от согласия на посещение меня городским головой Огаревым и председателем областной земской управы Медведевым. И без того отечественные и иноземные агенты кишат у моего вагона.
Владивосток. 16 декабря
Утро потратил в поисках зубного врача.
За обедом опять неизбежный Потапов приглашал на чай в честь Потанина. Посылаю вместо себя Шмелинга.
Вечером был у старого знакомого по Риге Чубакова – интересуется политикой. Работает в русско-американском обществе. Женат на владелице знаменитого имения Верки (Виленской губ.), по убеждениям почти большевик. Влюблен в Вильсона. Мечтает о Всероссийских и даже европейских соединенных штатах. Сулит дурной конец омской авантюре, особенно в случае отказа союзников в активной помощи. Вопрос об этом будет поставлен в первую очередь в Париже на конференции премьеров.
Теперь мне до некоторой степени понятен отказ американцев от посылки их войск на фронты: в их ротах, до 40 человек в каждой, – русские эмигранты, которые и в эмиграции остались русскими и, видимо, довольно благосклонно слушающими проповедь большевизма. Были случаи разных столкновений с офицерами. Кроме того, американские солдаты сильно пьют. При низком курсе русских денег они настоящие крезы, получая чуть ли не по 80 долларов (более 170 руб.) в месяц.
И англичане принуждены осмотрительно выбирать свои войска для посылки на запад Сибири!
Их солдаты и матросы, угостившиеся русской водкой, уже поют: «I am a bolshevik, to hell»… (я большевик, к черту)… и т. д.
Тяжелое положение может получиться в случае ухода иностранцев, особенно японцев: тогда большевизм неизбежен.
Владивосток. 17 декабря
Погода по-прежнему чудесная. Сегодня в поисках квартиры Д. стало даже жарко. Чем больше присматриваюсь к жизни Владивостока, тем более и более склоняюсь к мысли, что свое, русское дело нам было бы лучше решить самим. Симпатии к союзникам постепенно гаснут, особенно когда вспомнишь, сколько времени они оставляли нас без поддержки, когда поддержка была настоятельно нужна.
Сегодня наблюдал английских солдат. Скучно. Все лица одинаковы. Казалось, они могли бы иметь просто номера вместо фамилий; никакой индивидуальности.
Колчака начинают поддерживать, шлют войска, снаряжение. Видимо, жмут непокорного Семенова. Одним словом, «делают» твердую власть. Газеты тоже изрядно трудятся. Нокс опять заверял Гуковского, что он не сочувствует перевороту, и вновь настаивал, чтобы я предложил свои услугу теперь уже Жанену. Наивные люди!
Вечером долго сидел Чубаков. Упорно стремился сделать из меня пламенного поклонника Вильсона. Он много видел и достаточно думал.
Владивосток. 19 декабря
Утром были представители американской прессы Виффин и Кинг. Интересовались событиями омского переворота и больше всего вопросом, будет ли прочной новая власть. Кроме того, их занимал вопрос, действительно ли население негодует на союзников, содействующих правым настроениям некоторых общественных групп, принимавших деятельное участие в осуществлении переворота.
Я ответил, что последнее должны чувствовать сами союзники. Вопрос о поддержке союзниками реакционных настроений действительно обостряется. Сегодня, например, я слышал мнение В., что, если большевикам придется драться с союзниками, он предпочтет стать на сторону большевиков. Боюсь, что мысль эта, в связи с колчаковской диктатурой и поведением союзников, получит весьма широкое распространение.
Ездили за город на автомобиле. Окрестности Владивостока восхитительны. Жаль, что было несколько холодно и кругом отсутствовала деловая, свойственная этому первоклассному порту жизнь. Будущее огромное.
Любопытны небылицы обо мне. Шофер, возивший нас, заметил: «Как я рад, что возил генерала Болдырева, а мне говорили, что это он арестовал Директорию и затем скрылся». Это, конечно, работа моих «друзей», а может быть, и следствие моего слишком деликатного молчания.
В 7 часов вечера должен был зайти полковник Бутенко – комендант крепости Владивосток. Он получил из Омска телеграмму с приказанием во всем мне «содействовать», даже и в выезде за границу – трогательная заботливость!
Слышал о возможной отставке Вологодского; его будто бы заменит Устругов.
Растет вражда между союзниками. Сегодня на станционных путях пьяные английские солдаты били проходивших китайцев и даже японских солдат.
