Светлана Бестужева-Лада - Звездные судьбы. Исторические миниатюры
И было чем возмущаться! Высокородная девица, царская дочь, появлялась перед совершенно посторонними мужчинами с открытым лицом. Вела с ними долгие и продолжительные беседы на темы, которые девушке и знать-то не полагалось: внутренняя и внешняя политика, финансы, военные вопросы… Впрочем, все это, как оказалось, были только цветочки. Ягодки появились, когда подобные беседы с князем Голицыным стали происходить с глазу на глаз. А потом — и не только беседы.
Дo поры до времени Софье все сходило с рук, потому что царь-братец души в ней не чаял. Но когда он, процарствовав с горем пополам несколько лет, скончался, над царевной вполне реально нависла тень монашеского клобука. В обход следующего законного наследника — Ивана — родственники вдовствующей царицы Натальи Кирилловны провели девятилетнего Петра. Для всех это означало лишь замену одной правившей боярской партии — Милославских — другой партией — Нарышкиных. Но лично Софье это грозило просто уходом в небытие, не говоря уж о неизбежном расставании с возлюбленным князем.
Царевна, которой не исполнилось к тому времени и двадцати пяти лет, решилась на крайний шаг: при содействии своих родственников Милославских подбила стрельцов на вооруженный бунт. Сделать это было нетрудно, поскольку стрельцы жили в нищете, нуждались в самом необходимом, да к тому же недолюбливали Нарышкиных и Матвеевых, главную опору юного Петра. Стрельцы ворвались в Кремль и вырезали особо ненавистных им бояр.
Произошло это на глазах у Петра, который с тех пор страдал нервным расстройством и безумной ненавистью к «старобоярщине», а уж стрельцов и вовсе на дух не переносил. Историки не перестают удивляться тому, что впоследствии царь-плотник собственноручно рубил головы стрельцам-мятежникам, получая от этого занятия явное наслаждение. Но он не наслаждался — мстил, вспоминая события многолетней давности. Впрочем, я забежала вперед.
Стрельцы прокричали на царство младшего брата Софьи, 16-летнего Ивана, скорбного головой. Номинально царем оставался и Петр. Но фактической правительницей с реальной властью стала царевна Софья.
Царевна Софья не зря имела репутацию умной женщины. Прежде всего она обуздала слишком амбициозных бояр, возомнивших себя истинными правителями России. Самый главный среди них — князь Иван Хованский, назначенный Софьей главой Стрелецкого приказа, со своим старшим сыном Андреем — главой Судного приказа, повели себя излишне независимо, вплоть до прямой дерзости. Да ещё на свою беду князь Иван решил женить князя Андрея на одной из сестер Софьи — Екатерине, которая питала к молодому Хованскому явную слабость.
Правительница отлично разбиралась во всех пружинах дворцовых интриг и видела, что брак с царевной позволит Хованским претендовать на престол, в то время достаточно шаткий. Знатный род, громкая фамилия, богатство, «ключевые», как теперь бы сказали, должности да ещё предполагаемое родство с царской фамилией! Вполне достаточно для осуществления самых смелых замыслов. Софья не зря изучала историю, она помнила, что во времена Смуты князю Шуйскому понадобилось куда меньше оснований, чтобы захватить, пусть и ненадолго, российский престол. Она не желала рисковать.
По Москве поползли слухи о том, что Хованские-де «злоумышляют на царскую фамилию». Проще говоря, готовят покушение во время ежегодного паломничества в Донской монастырь. Софья постаралась придать этим слухам максимальную огласку. Царское семейство покинуло Москву, а царевна вскоре получила официальный донос двух посадских людей и одного стрельца на «Ивашку Хованского».
Правительница повелела арестовать обоих князей Хованских и отрубить им головы, что и было исполнено в день ангела царевны. Царь Петр в это время безмятежно резвился в подмосковном селе Преображенском, не знал о существовании Немецкой слободы, которая впоследствии стала ему очень мила, и если чем и отличался от своих сверстников, то только необузданным характером и чрезмерной живостью.
Не будь его старшая сестра столь прозорлива, решительна и жестока, династия Романовых могла пресечься ещё тогда, в 1682 году, и не было бы никакого Петра Великого. Он же отплатил Софье черной неблагодарностью, а вслед за ним и все историки, дружно обругавшие царевну-правительницу за кровожадность и за то, что «властолюбию пожертвовала совестью». Когда же шестнадцать лет спустя её единокровный братец после подавления стрелецкого мятежа собственноручно зарубил двадцать человек, не прерывая при этом дружеской попойки, его столь же дружно пожурили за излишнюю «крутизну». Ни логики, ни справедливости…
А ведь Софья задолго до Петра разобралась в опасности, которую представляло для царской власти стрелецкое воинство. Она бы заменила его на регулярное войско, да некому было поручить проведение этой сложной и чрезвычайно опасной акции. Князь Голицын был скорее теоретиком, чем практиком, остальные бояре были не слишком заинтересованы в том, чтобы потерять свою главную опору во время всяческих смут — вечно нищих и озлобленных стрельцов, которых умелой агитацией можно было подбить на что угодно. Сама Софья честно признавалась, что не считает себя специалистом в военных вопросах — в отличие от многих мужчин. Так что военную реформу осуществил Петр методами, весьма далекими от гуманных, зато радикальными.
Принято считать Софью распутной интриганкой, которая всеми силами старалась использовать свое временное могущество для того лишь, чтобы удовлетворять свои самые низменные инстинкты и одновременно строить козни против будущего преобразователя России. Первое — откровенный поклеп, поскольку доказательств нет ни единого, второе — правда. Но ведь было совершенно ясно, что брат и сестра слишком похожи друг на друга, чтобы мирно ужиться в будущем: если победит Петр, то Софья отправится в монастырь. Если же победит Софья…
Однако, помимо интриг и козней, Софья активно занималась государственными делами. При ней были ужесточены меры против бродяжничества, бывшего тогда подлинным бичом России. По её требованию впервые была произведена всероссийская перепись населения. По её указу было упразднено местничество, которое позволяло боярам и другим знатным людям получать высокие и доходные места не по личным заслугам, а исключительно в силу происхождения и родственных связей.
Примечателен ещё один факт. Во время правления Софьи во Франции были объявлены гонения на протестантов. Россия первой выразила готовность приютить изгнанников, и многие из них поселились в Москве, в Немецкой слободе. Никакой благодарности к Софье они тем не менее не испытывали и дружно поддержали Петра в его борьбе с сестрой. Людская память может быть удивительно короткой. Тем не менее подчеркну: именно Софье принадлежала идея пригласить в Россию иностранцев в большом количестве, а её братец впоследствии воспользовался уже готовеньким.
