Станислав Вольский - Сен-Симон
Объединение это должно быть не только союзом но и слиянием обоих государств, которое выразится в учреждении общего англо-французского парламента. К этой новой двуединой державе вынуждены будут присоединиться и Германия, и другие, более отсталые, страны континента. Естественно, что этому объединению должна будет сопутствовать политическая реформа, вводящая во всех странах Европы парламентарный строй, ибо совместная деятельность государств возможна только в том случае, если политический строй их одинаков. Создание этого федеративного общеевропейского государства, с одной стороны, устранит различие политических систем, столь сильно затрудняющее взаимоотношения между нациями, а с другой — освободит народы от произвола монархов. Народы будут сами распоряжаться своей судьбой и навсегда положат конец войнам.
Что будет, если никакой реорганизации не последует и дело ограничится сделками между отдельными государствами? — Будет новый переворот, — отвечает Сен-Симон. Предвестия его и сейчас уже налицо. Политическое всевластие возвратившейся с Бурбонами старой знати, пренебрежение к интересам промышленности, налоговый гнет — все это возбуждает во Франции всеобщее недовольство и создает почву для новой революции. А революция во Франции неизбежно вызовет потрясения и в прочих государствах Европы.
Возродить мир может только реорганизация Европы. «Воображение поэтов, — пишет Сен-Симон в заключение, — поместило золотой век в колыбели человеческой расы, в обстановке невежества и грубости; скорее надо было бы поместить там век железный. Золотой век человечества не позади нас, а впереди, и заключается он в усовершенствовании общественного порядка; наши отцы его не видели, наши дети когда-нибудь к нему придут. Наша обязанность — проложить путь к нему».
Работа Сен-Симона имела большой успех и вышла вторым изданием. Автор оказался хорошим пророком: Наполеон, прекрасно осведомленный о настроении населения, тайком покинул остров Эльбу и 1 марта 1915 года высадился во Франции. Стране грозит новый переворот. Сен-Симон не склонен его приветствовать. Он страшится политического гнета и возвращения к власти военщины и откликается на это событие брошюрой, направленной против «вторжения Наполеона Бонапарта на французскую территорию». Однако вскоре после прибытия императора в Париж он примиряется с императором. Наполеон приглашает в сотрудники друзей Сен-Симона — либерала Бенжамена Констана, Карно, «организатора революционных побед», и многих других деятелей революционной эпохи и делает вид, что хочет опереться на демократию. Сен-Симон принимает всерьез этот новый курс и начинает опять тешить себя своей старой мечтой, уже однажды столь жестоко разбитой, — мечтой о Наполеоне-реформаторе. Плодом этой быстрой перемены политических симпатий является с одной стороны назначение Сен-Симона на должность библиотекаря Арсенала, а с другой — появление брошюры «О мерах против коалиции 1815 г.», где Сен-Симон снова повторяет свою идею союза и государственного объединения Англии и Франции.
Империя просуществовала только сто дней и пала. Наполеона ссылают на остров св. Елены, а Сен-Симона удаляют из библиотеки Арсенала. Но на этот раз потеря места не влечет за собой катастрофы: его имя приобрело известность, друзья оказывают ему материальную помощь, в его маленькой квартирке собираются выдающиеся политические и литературные деятели. Он может продолжать свою пропаганду и перейти к дальнейшей разработке своих теорий: во Франции, да и во всей Европе наступило внешнее успокоение, и политические катастрофы уже не отрывают его от теоретических работ.
Вглядываясь в окружающую обстановку, Сен-Симон подмечает в ней явления, которые раньше заслонялись от него политическими событиями и значение которых он начинает постигать только теперь. Мало-помалу все яснее и яснее выступают последствия экономического переворота, пережитого Францией в эпоху революции и империи. Огромные золотые запасы, вывезенные Наполеоном и его маршалами из Италии и других стран, непрерывный и все более и более возраставший спрос на товары, связанные с военными нуждами, система континентальной блокады, временно вытеснившая Англию с европейских рынков и открывшая широкое поле деятельности французской промышленности, — все это способствовало развитию национальной индустрии и вызывало большие сдвиги в экономике страны. Совершенно преобразилась шерстяная промышленность, заменившая ручной труд механическим. Значительно шагнула вперед металлургия. Механизация стала охватывать шелковую, шерстяную, полотняную промышленность и даже сельское хозяйство. В земледельческих районах начали успешно прививаться новые культуры (культура сахарной свеклы). Все это естественно вызвало спрос на квалифицированный технических персонал.
Правительство Наполеона учитывало эти процессы. В последний период империи крупные промышленники и финансисты были любимцами трона и оказывали растущее влияние на общую политику. Правительство обращало большое внимание на техническое образование и принимало целый ряд мер для внедрения в промышленность новых машин и новых производственных процессов. Открывались высшие технические школы, устраивались выставки, разрабатывались мероприятия по промышленному кредиту, фабрикантам и заводчикам рассылались сообщения о новых изобретениях. Индустриальная буржуазия, меняя методы производства, в то же время энергично пробиралась к политической власти. Реорганизация производства приводила к двум чрезвычайно важным последствиям: к усилению связи между наукой и промышленностью и к образованию нового социального слоя — многочисленной группы технических организаторов.
В предреволюционную эпоху наука почти не была связана с мастерской. Производственные процессы были настолько просты, машины настолько несложны, что владелец предприятия и его мастера могли входить во все детали работы и не нуждались в помощи научных специалистов. Новые машины изобретались в большинстве случаев людьми, не получившими научного образования, а иногда даже совершенно чуждыми промышленности (Аркрайт). Отыскание новых производственных процессов было предоставлено случаю. Лаборатории были примитивны и служили не для разрешения конкретных практических задач, а для выяснения основных физических и химических законов. Естественно, что и люди науки, занимавшиеся ею между делом, как любители (разительнейший пример — Лавуазье, работавший над химическими проблемами в свободное от финансовых операций время), считали себя жрецами высшего знания, аристократами ума и резко обособлялись от представителей фабрично-заводского мира. Такой же взгляд на них усвоил себе в первое время своей литературной деятельности и Сен-Симон, предлагавший передать им «духовную власть» над вселенной.
