Константин Золотовский - Подводные мастера
— Он внизу, — догадался Никитушкин.
— Наверно, в шкиперскую побежал. Пойду, спасу тварь! — сказал дядя Миша и полез в люк.
Долго не выходил обратно. Мы уже думали, что и он пропал вместе с котенком, — там, в темных лабиринтах крейсера, немудрено заблудиться и захлебнуться где-нибудь в отсеке. Потом слышим глухой голос:
— Спускай водолаза! Нашел!
Бросились к люку, и оттуда поднялась рука с мокрым дрожащим котенком.
— Нашел пробоину! — сказал дядя Миша. — Чуть котенка в нее не затянуло. Спускай водолаза. Сейчас я вам ее выстукаю.
С борта сразу спустился Подшивалов, и выяснилось, что на корме в одном месте отогнулся лист стальной обшивки. Видимо, он отошел, когда была последняя стрельба, и потому до этого водолазы его не находили.
Мы быстро заделали повреждение, и корабль всплыл. Мы так все обрадовались, что чуть не закричали «ура», но сдержались и только похлопали изо всей силы друг друга по плечам. А котенку на радостях тут же придумали имя, назвали Находкой и закормили до полусмерти рыбой.
Корабль был в наших руках. Теперь всё дело было в том, как увести его незаметно от противника. А море вокруг будто нарочно было тогда светлое с сизыми наплывами, и в мелких волнах плескались звезды.
Наползет только легкая кисея белесого тумана, чуть поднимется, покачается и, как дым, уйдет в сторону неприятельского берега.
Держать корабль наплаву было нельзя: гитлеровцы каждую минуту могли осветить его прожектором. Для прикрытия нам нужен был густой ночной туман. А его не было. И мы решили увести корабль под водой. Для этого надо было срочно, не теряя ни секунды, перестропить в воде понтоны.
Спасибо Подшивалову, он в это время работал под водой. Ни один водолаз еще не действовал так быстро. Никто из нас за четыре минуты не успел бы в полной темноте соединить тяжелой скобой стальные стропы — сплетения тросов, подведенных под понтоны. Одна скоба весит около десяти пудов. А Подшивалов успевал.
Перестропили мы понтоны, и мощный морской буксир повел прочь от неприятеля спасенный корабль. Котенка дядя Миша в последнюю минуту успел схватить за ногу, когда палуба крейсера уже уходила под воду.
Поддерживая корабль под поверхностью воды полупритопленными понтонами, буксир увел его от противника километров за восемь.
Наутро гитлеровцы глядят — исчез крейсер; послали катер проверить — убедились, рассвирепели — и ну молотить из всех орудий по пустому месту, рыбу снарядами глушить.
А мы прибуксировали крейсер на судоремонтный завод, и там им быстро занялись рабочие. Мы тоже помогали в ремонте подводной части.
Баркас наш был пришвартован к борту крейсера, но котенок и не пытался взбираться на его палубу. Он то сидел на шее у дяди Миши, то играл на баркасе со шлангами или забирался в водолазный шлем. По-прежнему на свое прозвище он не отзывался. А нам очень хотелось услышать его голос. Мы уже думали, что он оглох на крейсере после боя. Но скоро открылась его тайна.
Мы узнали настоящее имя котенка и услышали его голос. Это случилось в конце ремонта, когда на бронированной палубе появились комендоры и артиллерийские электрики этого крейсера. Корабль-богатырь с их приходом сразу ожил и заговорил, будто в него вложили сердце. Застучало динамо, зашумели водоотливные машины. Солнце спустилось с капитанского мостика по никелированным поручням, зайчиком встало у круглых заглушек бортовых иллюминаторов и запылало на медных подушках надраенных под золото кнехтов. Надраенные внутри, как зеркало, дула орудий поднимались, опускались, разворачивались в башнях, и по звонку к ним из нижнепалубных отсеков бежали снаряды.
Котенок как услышал на палубе артиллерийские звонки, вдруг изогнулся пружинкой на спине у дяди Миши, оттолкнулся от спины и, блеснув зелеными огоньками глаз, сделал огромный прыжок кверху.
Мы и глазом моргнуть не успели, как он уже перепрыгнул через борт и очутился на стволе пушки. Вот так котенок! Пролетел над нами, как настоящая дикая пума.
Котенок не долго сидел на пушке. Его сразу заметили комендоры.
— Мурочка! — радостно крикнул самый молодой из них.
— Мяу! — ответил котенок и прыгнул с пушки на плечо комендора.
— Ишь ты, когда голос подал! — обиженно сказал Никитушкин.
А котенок уже лег горжеткой на шее комендора.
— Кис-кис! — сказал Никитушкин.
Но котенок даже головы к нам не повернул.
Комендор довольно засмеялся и погладил котенка.
— Погодите, он еще к нам придет, — сказал кочегар Вострецов.
Комендоры и артэлектрики изготовили орудия к бою.
— Сейчас отцепится, — сказал Вострецов. — Поплавал я, знаю этих корабельных котов. Они только до первого выстрела. Помню, один у меня всегда в машинном отделении от стрельбы прятался. И этот к нам придет.
— Посмотрим, — усмехнулся артиллерист.
Оживший крейсер вышел из дока на воду и поднял один ствол в орудийной башне. Грянул выстрел. Котенок только встряхнулся и еще плотнее улегся на шее комендора.
— Артиллерийский кот, — с гордостью сказал Вострецову комендор, снимая телефонные наушники. — Никуда от нас не уйдет.
И действительно, кот остался в семье артиллеристов.
Пока вступивший в строй крейсер стоял на реке и громил засевших под городом гитлеровцев, мы ходили к артиллеристам в гости посмотреть, как поживает у них котенок, надеясь вернуть его к себе на водолазную базу.
Мы принесли ему гостинцев. Он съел всё и отправился спать, не уделив нам больше внимания. Дядя Миша стал просить комендоров отдать нам котенка и рассказал им, как Находка помог обнаружить на корабле пробоину в шкиперской.
— Он всегда там мышей ловил, — объяснили артиллеристы. — И дальше будет ловить.
Так и вернулись мы ни с чем на свою базу.
А потом, когда крейсер погнал разгромленных под городом гитлеровцев далеко на запад, вдоль морских берегов, мы слушали его залпы, похожие на отдаленный гром, и вспоминали артиллерийского котенка. Наш отряд работал тогда в порту по подъему крана, землечерпалок и другого портового имущества.
Голос спасенного нами корабля еще был слышен здесь в порту. Но с каждым часом крейсер уходил всё дальше на запад, и чем глуше становился его могучий голос у нас в порту, тем громче звучал он у вражеских берегов.
Акулья охота
Вот какая таинственная история произошла однажды с нашими водолазами.
Это было уже в конце Великой Отечественной войны, когда гитлеровцев гнали на запад.
Мы производили тогда на море большие работы. Был июнь, и стояли светлые ночи.
Мы чередовались и не знали, когда спать, когда вставать.
