Иосиф Прут - Неподдающиеся
Лидию Русланову и ее мужа Михаила Гаркави � одного из лучших конферансье того времени � всегда окружало непосредственное веселье, юмор и шутка, острое слово, тонкий анекдот, и � обязательно � музыкальным фоном � русская песня. Меня в Руслановой неизменно поражала сила ее духа. Она проявлялась у моей подруги буквально во всем. Казалось, не было жизненного компонента, в котором бы не чувствовалось это особенное, такое могучее, такое �руслановское�. Лидия Андреевна была непоколебима в отборе репертуара, в оценке лично своего исполнения, в прямоте суждения о творчестве музыкантов и товарищей по совместной работе в концертных бригадах.
Я преклонялся перед ее принципиальностью в выборе друзей. Ни в чем не терпя пошлости и фальши, она никому не прощала их. Но принципиальность ее заключалась еще и в том, что особо строга Русланова была главным образом к себе.
В ее доме бывали только близкие, только те, кто был ей дорог. Проницательность ее состояла в умении дать подлинную оценку дружбе, учитывая не внешнюю импозантность, не форму носа, а температуру сердца.
Сила ее духа ощущалась в любом, даже бытовом, проявлении, во всем, за что бы она ни бралась. Зачастую не имея о чем-то ни малейшего представления, никогда этому не учась, она преодолевала все препятствия лишь силой своих воли и духа и неизменно достигала цели. Лидия Андреевна, например, добилась больших успехов в искусстве составления букетов (в Японии это � целая сложная наука!) и не меньших успехов в искусстве приготовления пищи (лучшие � по мнению гурманов � пироги с капустой, когда-либо изготовлявшиеся в частных домах столицы).
Но к отдельным сторонам жизненного обихода Русланова была совершенно равнодушна. У нее никогда не было ни малейшего интереса к нарядам, чисто женского культа одежды, внешнего вида. В этом отношении моя подруга была более чем скромна, хотя на официальных приемах выглядела царственно. Будучи женщиной среднего роста, она казалась высокой, такая была в ней стать и особая, присущая только ей одухотворенность. Поэтому она и приносила с собой на сцену величавость русского женского обаяния, нечто такое чисто народное, сельское, что описать стихами мог бы только великий Некрасов.
