Роман Гноевой - «Сектор Газа» глазами близких
Мне просто обидно, что в нашей истории так много трагических фактов, когда истинно талантливые люди так рано уходят из жизни... В 1997 году выходит «Наркологический университет миллионов», и после этого все как раз и началось... Это как Рок, Судьба... До этого альбома у него ничего такого с наркотиками не было.
Но про это все я только потом узнал. Перед нами-то Юра всегда старался показаться нормальным. Чистым. Эта тема никогда не звучала. Вот, кажется, только единственный раз за последние два года, когда он нам сам рассказывал, что лечился, чистил кровь и т.п. Вот то, что мы знали... А когда я приехал в Воронеж на похороны, то узнал совершенно другое. Оказывается, подсадила его на это дело подруга Оля — она начала первая нюхать героин в ночном клубе, куда ее Юра устроил работать официанткой. И она Юре дала попробовать... Но, если начинаешь с такого сильного наркотика, то потом обязательно скатываешься ко всякой дряни...
Конечно, до меня слухи разные доходили... Но я видел, как он очень мучился — между семьей и своей новой подругой. Со мной он как-то раз советовался. Я ему тогда сказал: «Юра, ни в коем случае не бросай семью! Зачем менять шило на мыло?! У тебя же две дочери — подумай о них!..» И я знал, что в последнее время ему было очень тяжело. Старался помочь, но тут такое дело... Он девчонок своих очень любил. Это действительно было чем-то святым в его жизни... Он просто запутался, и основной причиной этого блуждания, как оказалось, были наркотики... А за три года наркота, грубо говоря, повлияла уже на физиологическом уровне. Наркотики, они просто убивают трудоспособность, мозги сохнут от этого. Поэтому он так долго и не мог разродиться новым альбомом, а я его подталкивал к работе. Я чувствовал, что работа — это единственное средство, которое могло бы его спасти. Необходимо было дать ему шанс поверить в себя. Собраться, работать, занять свой ум... Поэтому я его постоянно подталкивал, все время подгонял — давай-давай, чтобы к июлю альбом уже был готов... Клип сделать планировали на «Серебряную пулю». Он же в Воронеж за тем и поехал, чтобы клип доснять... Были планы и насчет продолжения «сказки» Не так давно мы с ним говорили на эту тему, и я ему сказал: Юр, «сказка» это вообще хорошая идея. Может быть, на основе других русских сказок «По шучьему веленью», «Сказки о рыбаке и рыбке» — написать серию таких вот рок-опер?» Юра, кстати, задумался... И только после смерти в его черновиках я нашёл наброски новых Сказок ... Жаль, что все так нелепо получилось.
А ты не знаешь, что ему нагадали? Не рассказывал никто? Год назад летом ему кая-то бабка Угадала, что если он не расстанется с этой женщиной — Олей, то через год умрет. И прошел ведь ровно год...
Вот такая история.
Анрей Дельцов
Я всегда — а знакомы мы с Дельцовым довольно давно — удивлялся популярности этого человека. Прямо не парень из провинциального городка, а герой — любовник из кинофильма. Коммуникабельный, общительный, с совершенно ровным характером и в то же время эгоистически самодостаточный. Работоспособный — помимо звукорежиссера, он еще и программный директор местной FM-радиостанции, продюсер телепередачи. Обожает горные лыжи — дважды в год ездит, на Чегет, не мыслит жизни без своего «Фольксвагена», а по вечерам любит выпить водки. Словом, человек, которому вечно что-то надо делать. Может бьшгь, поэтому Дельцов стоял во главе многих проектов Таза»... И именно на него легла основная задача проводить Юру в последний путь. Так что. Дельцов не совсем звукорежиссер, а... Есть такой западный термин — «spin doctor», что на русский язык переводится как «человек, который решает проблемы». В данном случае — проблемы «Сектора Газа».
Вот что странно — своего знакомства с Юрием Хоем я не помню. Вообще не помню. И, наоборот, прекрасно помню, как я встречался с другими людьми, которые в моей жизни сыграли значительно меньшую роль, или вообще никакой роли не сыграли. А вот как мы с Юркой, человеку, которому я многим обязан, познакомились — я не помню... Странно, да? Но первое впечатление от него помню: Юра — человек не от мира сего. Он не подходил ни под ни какую тусовку. Он бьш невероятно силен в одних вещах, талантлив, но, с другой стороны, в других вещах он был невероятно слаб.
Но, в принципе, можно предположить, как мы познакомились... Значит, так. Сначала была группа «Фаэтон», где я играл на гитаре. И иногда пел — в основном, на халтуре, когда нужно было зарабатывать деньги. На свадьбах там. Но на свадьбах «Фаэтон», который в таких случаях «Фаэтоном» не назывался, я пел самые отвратительные песни — английские и блатные, в общем, где бьш нужен хриплый голос. Потом была студия «Блэк Бокс», которая образовалась после того, как «Фаэтон» распался — вокалист Игорь Князев захотел играть свою музыку, а я — свою, сейчас, правда, я и сам уже не помню, что я тогда хотел... Наверное, что-то из тяжелого рока. Короче, Князев попросил себя записать. А так как мы еще в «Фаэтоне», вернее в «Полтиннике» — ДК им. 50-летия Октября, где мы репетировали, уже практиковали запись, то, по сути, это было продолжением все того же самого музыкально — жизненного эксперимента, только на более качественном уровне. Ну, естественно, это бьш отвратительный уровень. Но какой-то начальный толчок бьш уже получен... В от. А потом мы записывали еще какие-то воронежские рок — группы. Все потянулись, ну, в числе их и «Сектор Газа».
Это было начало 1989 года. Выл рок-фестиваль. И можно предположить для официальной версии, что именно в ТЭЦ-1 я в первый раз и увидел Юру. С кем он был, что он пел, я не помню. Получил он приз зрительских симпатий. Это действительно был его приз. «Сектор» был непохож ни на что. Вспомни — все тогда тяготели в сторону калькирования каких-то московских групп. Вернее, Москва копировала с Запада. А Воронеж с Москвы. Так что, в результате у всех получалось нечто третьесортное. А тут вышел Хой, который явно не подражал никому. Ни Москве, ни Петер — бургу, вообще никому. Причем, в песнях у него был совершенно офигительный текст. Ведь «Колхозный панк» в 1989 году звучал гораздо актуалнее, чем сегодня. И вот, можно предположить, что после фестиваля ко мне пришел Юра в студию и сказал: «Я хочу записать альбом». И вроде как я согласился. Но факт — наше знакомство состоялось уже после фестиваля в состоянии изрядного подпития. Но подробностей я не помню...
Сама запись происходила в достаточно деловитой обстановке. Минимум пива, максимум работы. Это шло несколько дней... Возможно, два дня, возможно — пять... Не помню. Сначала мы записали весь инструмен-тал — в те времена, когда у нас техники никакой не было, это обычно так делалось. Но уже тогда мы впервые в Воронеже применили купленную драм-машину — барабаны, причем, очень убогие. Но тогда это было очень прикольно. Потому что такого ни у кого вообще не было. Ну, вобщем, я стал звукорежиссером, потому что все остальное делать было тяжелей и сложней. Я же человек ленивый. Да и статус звукорежиссера меня больше прельщает — потому что, если вокалист несет фигню, гитарист несет фигню — это еще ничего. А вот если звукорежиссер несет фигню — все, это уже Гондурас. Шиздец!
