Василий Шатилов - Знамя над рейхстагом
В один из таких приятных теплых дней мы с Курбатовым ехали принимать молодое пополнение. Кони не спеша трусили по мягкой лесной дороге. Впереди показалась поляна с высокими ометами соломы. Там, завидев нас, офицеры принялись строить новобранцев.
Спешившись, я обошел шеренги, поздоровался с бойцами. Потом приказал распустить их. Пополнение было немалое - тысячи полторы человек. Когда строй рассыпался, я пошел между солдатами. Этих людей, еще не составлявших единого коллектива, стягивал в небольшие кучки магнит землячества или путевого знакомства, возникшего в одной теплушке.
- А вы, случаем, не воронежские? - подошел я к самой большой, человек в триста, и, видно, самой дружной группе.
- Нешто похожи? - отозвался веснушчатый паренек. - Или здесь, товарищ полковник, воронежским почет особый?
- Конечно, особый. Если воронежские, - значит, земляки. А как земляков не уважить?
- Тогда воронежские! - озорно крикнул веснушчатый.
- Да не бреши ты, балаболка, - оборвал его солдат с черными, сросшимися бровями. - Казаки мы, товарищ полковник. Кубанские. Вот как.
- Казаки? - удивился я. - Что-то вы ростом не вышли.
- А воронежские дюже вышли? - засмеялись солдаты. - По вас, товарищ полковник, что-то не видать. А мы свое еще возьмем, мы еще расти не перестали!
- Ну, теперь вижу, что казаки. За словом в карман не лезете. Если еще и воевать так же будете, тогда порядок.
- Товарищ полковник, просьба у нас. Вместе мы воевать хотим, чтобы, значит, не разлучаться. Из соседних мы станиц...
Я внимательно посмотрел на этих невысоких, но сильных и юрких ребят. В один батальон их, понятно, не сведешь - не будет он устойчив без костяка из бывалых фронтовиков. Но и просьба эта не была пустой. Здесь чувствовался коллектив, в котором взаимное влияние людей, вышедших из среды, где военное дело почиталось традиционным, могло принести добрые плоды.
- Вот что, товарищи бойцы, - ответил я им уже серьезно. - Полностью вашей просьбы я удовлетворить не могу. Это было бы не в интересах дела. Но распылять мы вас не будем. Все вы будете распределены между тремя ротами автоматчиков. Роты эти будут полкового подчинения. В каждом полку по одной. Ясно?
- Так точно, ясно! Спасибо, товарищ полковник! Такие роты своеобразный полковой резерв - были детищем современной тактики, непрерывно совершенствовавшейся в ходе войны. Они прошли проверку жизнью, накопился опыт их использования. В решающий момент боя, когда на каком-либо участке возникала особо острая ситуация, командир полка бросал туда автоматчиков. Это часто создавало крутой перелом в ходе боя.
Понятно, что в такие подразделения старались подбирать лучших солдат. У нас к тому моменту рот автоматчиков не было из-за нехватки людей. И вот с приходом пополнения появилась возможность их создать. Кроме кубанцев в них вошли бывалые бойцы, вернувшиеся из госпиталей.
Забегая вперед, скажу, что молодые казаки стали превосходными автоматчиками. Они сражались смело, расчетливо, самоотверженно.
К началу сентября в дивизии были восполнены потери и в комсоставе. На должность командующего артиллерией пришел подполковник Гончаров. Офицер он оказался знающий, с обязанностями освоился быстро, но все же не обладал таким сплавом боевого и житейского опыта, который в сочетании с беззаветной отвагой отливается в натуру незаурядную.
Хорош был и новый начальник разведки майор Василий Иванович Гук, присланный штабом армии. Все он делал правильно, как надо. Но и ему пока что не удавалось сравняться со своим славным предшественником. Да и не мудрено. Люди с таким ярким, самобытным талантом, как Коротенко, встречаются редко.
Вместо Орехова дивизионным инженером стал майор Владимир Чепелев человек, которого все мы достаточно хорошо знали. Он был старожилом в нашей дивизии.
К этому времени 3-я ударная армия распрощалась со своим командующим Василием Александровичем Юшкевичем. У него совсем сдало здоровье, и он уж не мог переносить лишения фронтовой жизни. После лечения его назначили командовать только что созданным Одесским военным округом.
Слег в постель и Семен Никифорович Переверткин, его доняла болезнь желудка. Место его временно занял Григорий Иванович Шерстнев, помощник командующего армией. Я уже говорил, что все мы знали и любили этого боевого генерала. А он и по должности своей, и благодаря общительности характера хорошо знал командиров дивизий и полков, был в курсе всех наших дел. Потому и не пришлось ему долго осваиваться в корпусе.
Перерыв в боевых действиях мы старались как можно полнее использовать для учебы. Пополнение-то наше не было обучено даже элементарной солдатской науке. За несколько дней передышки бойцам требовалось освоить столько всякой премудрости, сколько в мирное время постигается за месяцы напряженного труда. Но война есть война, и темпы обучения тоже должны быть военными. Иначе слишком дорогой ценой придется платить за неумение.
И солдаты знакомились с оружием, практиковались в его применении, параллельно с этим приучались действовать в цепи, овладевали азами боя в лесистой местности. Занятия проводились близко к переднему краю, и роты иногда попадали под настоящие артобстрелы и бомбежки.
В том, что учеба проходила хорошо, с невиданной по нормам мирного времени эффективностью, мы очень многим были обязаны Михаилу Васильевичу Артюхову. Начальник политотдела сделал все, чтобы возбудить у бойцов нетерпеливое стремление к схватке с врагом, желание быстрее овладеть боевым мастерством. На помощь работникам политотдела, у которых главным оружием сейчас было слово, приходила сама обстановка на фронтах великой битвы. Что ни день, радио приносило победные вести. Успешно развивалось наступление на северо-востоке Румынии. Наши и румынские войска теснили немцев в Трансильвании. Гремели бои в Болгарии. Красная Армия сражалась за рубежом. И еще как сражалась!
А мы стояли на месте. И такое брало нетерпение, так хотелось скорее снова двинуться вперед, чтобы начисто вымести врага из Прибалтики!
Мы, конечно, не знали тогда, что еще 29 августа командующий 2-м Прибалтийским фронтом получил директиву Ставки Верховного Главнокомандования, в которой предписывалось нашему фронту во взаимодействии с 1-м и 3-м Прибалтийскими фронтами разгромить группировку противника севернее Западной Двины и освободить столицу Латвии Ригу. И уже не спали ночей офицеры штаба фронта, ведя расчеты на предстоящую операцию. Тыловики заботились о доставке снарядов, мин, гранат, патронов, горючего, продовольствия и снаряжения. Три Прибалтийских, Ленинградский фронты и Краснознаменный Балтийский флот готовились к новому стратегическому удару.
