Александр Мещеряков - Император Мэйдзи и его Япония
При дворе гадали, куда делся Накаяма Тадамицу в преддверии паломничества, а он вдруг объявился в Тёсю – княжестве, в котором антииностранные настроения были чрезвычайно сильны. Но даже там уже понимали, что с европейцами можно воевать только их же оружием. Тадамицу же, увидев закупленные княжеством европейские корабли и пушки, пришел в неописуемую ярость. Разве может святое дело быть исполнено с помощью тех вещей, которых касались грязные руки длинноносых варваров?
Выезд Комэй в святилище Ивасимидзу. Художники часто изображали те моменты, когда процессия переправляется через реку по мосту. Этот прием создавал дополнительные возможности для того, чтобы подчеркнуть длину процессии, ставил акцент на «соединяющих» потенциях императора.
Возвращение Комэй из святилища Ивасимидзу
В сентябре Тадамицу присоединился к террористической группе, которая действовала в самом сердце страны – в провинции Ямато. Ее глава Ёсимура Торатаро, не спрашивая мнения самого Комэй, считал себя его почитателем. Желая досадить сёгунату, банда сжигала правительственные учреждения и чинила расправы над чиновниками. В свою очередь князь Тёсю отправил в Ямато шайку наемных убийц, которые расправились с Ёсимура. Насилие делалось ежедневной нормой, назревала война всех против всех.
Пребывание Иэмоти в столице не прошло даром. Подарки, ежедневное общение с императором и придворными, слово самурая, данное накануне свадьбы с Кадзуномия, заставили Иэмоти, которым полностью управлял его опекун Ёсинобу, пообещать Комэй, что 10 мая 1863 года иностранцы будут изгнаны из страны. Это было совершенно авантюрное обещание, не подкрепленное ничем. Ёсинобу прекрасно понимал это и возвращался в Эдо намеренно медленно. Никаких распоряжений относительно изгнания варваров он не отдал.
9 мая, после изнурительных переговоров, британскому представителю Джону Нилу были переданы деньги в счет платы за убийство Ричардсона. Их доставили на многочисленных повозках. Английская миссия наняла всех иокогамских китайцев, работавших менялами. Проверка и пересчет денег продолжались три дня. Это были деньги, которые заплатил сёгунат. Но оставалась еще доля, которая должна была быть уплачена самим княжеством Сацума.
Англичане могли бы радоваться, что их требования начинают выполняться. Однако одновременно с уплатой компенсации сёгунат уведомил их о том, что сёгун и император приняли решение о закрытии всех ранее открытых портов. Представители иностранных держав пережили шок. Сёгунат сдержал свое слово и расплатился с англичанами, но одновременно нарушил свои обещания в другом. А на следующий день начались военные действия.
Уверовав в искреннюю решимость двора и сёгуната немедленно изгнать иностранцев силой, в назначенный день – 10 мая – береговые орудия Тёсю обстреляли стоявшее на якоре американское торговое судно. Затем настал черед французского и голландского военных кораблей, проходивших через залив Симоносэки. Эти атаки не имели никакого практического эффекта, но Комэй отправил князю Тёсю послание с выражением благодарности. Поборникам изгнания варваров казалось, что победа не за горами. Они вспоминали и про Дзинго-когу, и про «божественный ветер», разметавший монгольский флот шесть веков назад.
Ответные действия против Тёсю предприняты поначалу не были – никто из европейских представителей не желал брать на себя личную ответственность за крупномасштабные действия без согласия своего правительства, а почтовые корабли добирались до Европы два месяца. Протесты, направленные сёгунату, носили формальный характер – всем стало понятно, что сам Иэмоти не в состоянии управлять ситуацией. На какое-то время пролив Симоносэки оказался заблокированным для торговых кораблей. Суда, направлявшиеся из Шанхая в Иокогаму, стали обходить Кюсю с юга. Зато сёгунату пришлось разрешить разместить в Иокогаме казармы с английскими и французскими солдатами, да еще взять на себя значительную часть расходов на их пребывание.
В то же самое время англичане не отступались и от своих прежних требований. Хотя сёгунат выплатил свою долю компенсации за убийство Ричардсона, сацумский князь Симадзу Мотихиса не желал платить свою часть. Не желал он и арестовывать убийц. Симадзу уверял, что они скрылись в неизвестном направлении. Нил приказал захватить три сацумских парохода, стоявших на якоре в Кагосима. Туда из Иокогамы прибыла флотилия из семи английских боевых кораблей, на борту которых находилась и дипломатическая миссия. 2 августа сацумские пароходы сожгли, но английская флотилия была обстреляна из береговых орудий. Один снаряд угодил во флагманский корабль, убив капитана и еще одного офицера. Всего же погибло 11 моряков. От ответного огня из корабельных орудий в городе начались ужасные пожары. Англичане, похоже, посчитали свою миссию по устрашению выполненной и возвратились в Иокогаму.
Поскольку десант высажен не был и английские корабли «бежали» в Иокогаму, Комэй посчитал исход сражения за победу и отправил Мотихиса поздравление. Приободрившиеся придворные стали носить мечи, чего они не делали уже многие столетия. На потомственных военных это, скорее всего, должно было производить довольно комическое впечатление. Однако воодушевленный мнимыми боевыми успехами Тёсю и Сацума канцлер императорского двора Такацукаса Сукэхиро приступил к опросу находившихся в Киото князей относительно желательности того, чтобы император лично возглавил кампанию по изгнанию иностранцев. Ему отвечали в том духе, что ни сам Комэй, ни его придворные не имеют в этой области ни малейших навыков. Тем не менее Комэй попросил Мацудайра Катамори, князя Айдзу и военного губернатора Киото, чтобы его воины устроили учения возле восточных дворцовых ворот.
За маневрами трех тысяч воинов наблюдал сам Комэй, императрица, наследный принц Муцухито, множество придворных кавалеров и дам. Для Муцухито это был первый опыт контакта с войсками – впоследствии участие в военных маневрах и парадах станет существенной частью его «работы» на посту императора.
Воины Катамори производили впечатление партизанского отряда. Все они были в доспехах и шлемах, но вооружение оставляло желать лучшего: у кого-то было ружье, у кого-то копье, у кого-то – лук со стрелами или меч. Солдаты трубили в морские раковины, звенели колокольчиками, били в барабаны. Время от времени они издавали воинственные крики. Вряд ли они могли устрашить английского или американского солдата.
17 сентября перед дворцом Госё состоялись еще одни «показательные выступления», в которых принимали участие воины сразу из нескольких княжеств. На составителей «Летописи императора Мэйдзи» они произвели сильное впечатление: «Гром ружейных выстрелов отдавался в небесах, пороховой дым застилал воздух. Мальчики и девочки из числа зрителей сделались бледными от ужаса, но принц [Муцухито] смотрел со спокойствием, его лицо ничуть не изменилось. В новые времена еще не было случая, чтобы сам император наблюдал за маневрами, никто никогда не слышал, чтобы принц в таких вот нежных летах сопровождал при этом императора. Среди придворных нашлись люди, которые посчитали, что все это является нарушением вековых традиций, запрещавших вооруженным людям находиться на территории дворца; даже-де если это маневры, упражняться с оружием вблизи местообитания императора является осквернением божественного»[36]. Иными словами, военные инновации императора Комэй казались многим кощунственными.
