Теодор Гладков - Артур Артузов
– Евразийцы, эти прыткие молокососы…
– Чего же они хотят? – Вопрос был задан для уточнения. Якушеву и так было ясно, что молодые монархисты уже по причине своей молодости более энергичны, нежели деятели МНС, в котором верховодили если не престарелые, то весьма пожилые люди, а потому и более опасные.
– Видите ли, господин Федоров, – начал объяснять Марков–второй, – это новое течение в нашем движении. Молодые люди уверяют, что мы присутствуем при гибели европейской культуры и что центр цивилизации должен переместиться к Уралу, между Европой и Азией, то есть в Евразию. Они даже Советы хотят сохранить, но без большевиков.
– Ну, Советы без большевиков – идея не новая, однако совершенно нереальная. Нет уж, господа, монархию с Советами не восстановишь. Нонсенс…
В Берлине Якушев постоянно контактировал с Артамоновым, ставшим для Якушева ценным источником информации. Благодаря ему Александр Александрович и, следовательно, Артузов в Москве получили точные представления о различных течениях в среде белой эмиграции (в частности, о тех же евразийцах, со многими из которых Артамонов приятельствовал), о взаимоотношениях между ее видными представителями, их деловых и личностных характеристиках, что всегда важно для любой разведки.
Наконец, Артамонову Якушев был обязан чрезвычайно важным, как выяснилось позднее, знакомством: с генерал–майором Алексеем Александровичем фон Лампе, который де–факто представлял в Германии самого Врангеля – последнего главнокомандующего Вооруженными силами Юга России (ВСЮР).
Именно фон Лампе устроил Федорову настоящий экзамен – организовал конфиденциальную встречу с генерал–лейтенантом Евгением Константиновичем Климовичем, видным деятелем старой России Василием Витальевичем Шульгиным и бывшим сенатором, близким к Врангелю человеком, Николаем Николаевичем Чебышевым. Последний оставил описание Федорова: «На диване сидел приличный господин, лет так под пятьдесят. Держался спокойно, говорил без всяких жестикуляций, скорее равнодушно. Лицо было обрамлено небольшой темной, аккуратно подстриженной бородкой… Говорил он ни тихо ни громко, гладко, самоуверенно, немного свысока».
Якушеву было чего, вернее, кого опасаться на этой встрече. Генерал Климович до революции не один год был директором департамента полиции, а в настоящее время занимал пост начальника Особого отдела штаба Врангеля, иначе говоря, возглавлял его контрразведку. Это был профессионал сыска и спецслужб весьма высокого класса. Малейшую неточность, не говоря уже об ошибке в поведении Федорова, неосторожно оброненное лишнее слово старый полицейский волк уж не упустил бы.
Да и Шульгин был не только политическим деятелем и литератором. Еще в 1918 году он создал разведывательную организацию «Азбука» (ее члены носили псевдонимы по названиям букв русского алфавита, сам Шульгин числился в ней как «Веди»), которая снабжала агентурной информацией командование Добровольческой армии, а затем и ВСЮР.
Как ни странно, не Климович и не Шульгин, а сугубо штатский Чебышев, правда, когда–то работавший в Киеве прокурором, не поверил Федорову, о чем после расставания с гостем из Москвы и сказал другим участникам встречи. Но с ним не согласились, высказанные подозрения отвергли.
Так что в конечном счете Якушев с первым заданием справился вполне успешно. Основные фигуры белой эмиграции, находившиеся тогда в Берлине, поверили и ему персонально, и «Тресту» безоговорочно.
Как бы попутно Якушев решил еще одну, чрезвычайно важную задачу: он добился того, что несколько достаточно энергичных, из молодых, белоэмигрантов стали официальными представителями «Треста». (Артузов впоследствии шутливо называл их «послами».) Так, князь Кирилл Ширин–ский–Шихматов представлял «Трест» в Париже, Юрий Артамонов – в Варшаве, а его друг евразиец Петр Арапов (к слову сказать, племянник самого Врангеля) – в Берлине.
Удалось решить и всегда острую для любой разведки проблему – надежной связи. Дело в том, что проверенным агентом ОГПУ стал бывший капитан российской армии, а ныне атташе по делам печати посольства Эстонии в Москве (впоследствии дипкурьер) Роман Бирк. Он же позднее связал Кияковского—Колесникова, который с ним постоянно работал, с представителями английской и польской разведок.
Уже в эту первую поездку Якушев собрал обширную и важную информацию о планах и замыслах монархистов, в частности, ему стало известно о подготовке ряда террористических акций и диверсий на территории советской России, о том, что созданы специальные боевые центры, где идет натаскивание исполнителей из числа самых решительных, даже отчаянных офицеров. В некоторых беседах Якушеву дали понять, что некие влиятельные лица рассчитывают, что возглавляемая им организация поможет террористам в проникновении на советскую территорию, а также сборе шпионских материалов, в первую очередь освещающих обороноспособность страны.
Внимательно проанализировав отчет Якушева, Артузов обратил внимание на то, что его оппоненты по ту сторону границы особенно интересуются вооруженными силами России. Разные люди на разных встречах задавали Якушеву один и тот же вопрос: входят ли в «Трест» военные, если да, то в каких чинах, какие должности занимают в Красной армии. Якушев отвечал уклончиво, ссылаясь на конспирацию, но намекал, что такие люди в организации имеются и посты занимают серьезные.
Артузов пришел к выводу, что в «Тресте» нужно создать нечто вроде военной секции или отдела, в который вошли бы представители старшего и высшего командного состава Красной армии. Об этом он доложил Дзержинскому и Менжинскому. Его предложение было одобрено. Теперь следовало в качестве номинального военного руководителя пригласить такого бывшего генерала старой армии, которого бы хорошо знали в военных кругах эмиграции. И такой человек нашелся: им стал (дав на то, разумеется, свое согласие) генерал от инфантерии Андрей Медардович Зайончковский. Генерал участвовал в Русско–японской войне, в мировой последовательно командовал дивизией, корпусом и армией. В настоящее время был профессором Военной академии РККА.
Начальником штаба и фактическим военным руководителем «Треста», активно участвовавшим в операции, стал пятидесятилетний генерал–лейтенант Николай Михайлович Потапов.
Высокообразованный офицер–генштабист, Потапов вплоть до Октябрьской революции занимал важный пост генерал–квартирмейстера Главного управления Генерального штаба. Генерал–квартирмейстер Генштаба помимо прочих многочисленных обязанностей осуществлял общее руководство военной разведкой и контрразведкой. Это означало, что Потапов был не просто офицером с высшим образованием, но и профессионалом разведки и контрразведки.
