Виктор Митрошенков - Земля под небом
4 октября.Сегодня вечером Юрий на занятиях в вечернем университете марксизма-ленинизма. Занимался Юрий с увлечением, с большим вниманием читал произведения классиков марксизма-ленинизма, вел конспект. В рабочую тетрадь вносил свои суждения, планы, вел записи ценных мыслей о науке. В этот вечер он записал: «Прогресс — не случайность, а необходимость!» «Наука становится нервной системой нашей эпохи. Горький».
Иногда, встретив крылатую фразу, отвечающую его взглядам, настроению, но не зная, кому принадлежит она, Юрий долго искал источник. Часто ему помогала Валя.
«Человек создан затем, — писал Горький, — чтобы идти вперед и выше… Люди полезут еще на Марс, будут переливать моря с одного места на другое, выльют море в пустыню и оросят ее». Эта горьковская мысль очень понравилась Гагарину. Через несколько лет Юрий Алексеевич Гагарин, готовясь к докладу, систематизирует знания о том интересе, который проявил Алексей Максимович Горький к космическим исследованиям.
10 октября.Началась отработка группового пилотажа. Программа предусматривала и в простых метеоусловиях и в сумерках отработать слетанность пары. Юрий Гагарин начал летать с Борисом Вдовиным. Весной, когда в Заполярье снова наступит день, они продолжат совместные полеты.
14 октября.Началась деятельная подготовка к празднику Великого Октября. Главный упор сделали на успешное завершение планов боевой и политической подготовки. Гагарину поручили готовить концерт художественной самодеятельности. Валя, по линии женсовета части, тоже активно готовилась к празднику. Предполагалось открыть выставку поделок членов семей из камня, кости.
23 октября.Послали подарки в Оренбург и Гжатск. Такой порядок установился в семье молодых Гагариных: помогать родителям. Им еще часто самим не хватало денег, они еще не имели всего необходимого в жизни, но свой долг перед родителями они выполняли безукоризненно, 27 октября. Валя сказала, что у них будет ребенок. Обрадованный таким сообщением, Юрий долго не мог уснуть, мечтал о будущем, строил планы на много лет.
5 ноября.Перед праздником всегда чуточку не хватает времени. Суетились все. Штаб заботился о порядке и организованности в гарнизоне, командира беспокоили планы налета и классная квалификация летного состава, политработники думали о досуге, настроении личного состава. В гарнизоне царила атмосфера приподнятости, высокой праздничности.
7 ноября.Праздник проходил по распорядку, утвержденному командиром. В Доме офицеров давали концерт, демонстрировали кинофильм, встречались с ветеранами партии, участниками памятных революционных событий.
Уходя рано из дома, Юрий просил Валю быть осторожнее, теплее одеваться, отведать то, что он приготовил. После того дня, когда Валя призналась, что ждет ребенка, он научился стряпать вкусные блюда и всякий раз угощал ими жену.
10 ноября.Читал роман украинского писателя Юрия Дольд-Михайлика «И один в поле воин». Военные любят приключенческие книги, где идет борьба мысли. Юрий с большим трудом достал книгу, и снова вечерами (это название, разумеется, условно) читали ее вслух.
17 ноября.Вечером Валентина сказала Юре, что начала готовить детское белье.
— Белье? — удивился он. — Так рано?
— Вовремя!
— Для мальчика или девочки?
— А ты кого хочешь?
Юра на минуту задумался, сказал:
— Девочку. Хочу, чтобы она была такой же, как ты: доброй и красивой.
— А я хочу мальчика, похожего на тебя.
27 ноября.Гагарины ходили в гости к друзьям. В гарнизоне уже хорошо узнали Валю, полюбили ее за общительный характер, отзывчивое сердце, доброту к людям. Валя была деятельная, охотно выполняла поручения женсовета. Молодую чету Гагариных часто приглашали в гости, и если вечер не был занят неотложными делами, они шли к своим друзьям пли принимали их у себя.
Юрий сказал о своем желании слетать в космос. Многие отнеслись к этому как к фантастическим грезам молодого лейтенанта. Только Валя поняла силу и твердость Юриных слов, она знала, что если он решился сказать об этом, значит, за словом последует действие. И она не ошиблась. Через год Юрий возбудил интерес к новой профессии у своих товарищей, первым в местном гарнизоне написал рапорт.
30 ноября.Осень уходила. Начинался самый трудный период жизни в Заполярье. Вале предстояло пережить первую лютую зиму, да еще в таком состоянии. Юра очень берег Валентину, он теперь говорил: «Вас надо усиленно кормить». Беспокойство о Вале привело его к полковому врачу.
— Доктор, что нужно, чтобы Валя легко перенесла этот период? — спросил Гагарин.
— Многое, — привычно ответил доктор. — Но главное — любовь.
Юра радостно улыбнулся: значит, главное есть!
2 декабря.Беспокоясь за Валю, желая облегчить предстоящие роды, Юрий предложил ей поехать или в Оренбург или в Гжатск. Валя отказалась.
Больше к этому разговору Гагарин не возвращался, а в тот вечер, стремясь смягчить остроту вопроса, пустился в долгие рассуждения о формах воздухоплавания.
— Знаешь, Валя, очень многое не могу понять, — говорил Юрий, — уже много десятилетий человечество пытается применить для подъема в воздух мускульную силу. Еще в прошлом веке отец русской авиации Н. Е. Жуковский после многолетних исследований утверждал, что человек полетит, опираясь не на силу своих мускулов, а на силу своего разума. Разве он неправ?
— Разве в махолетах не проявляется соревновательный дух разума?
— Да, ты права! Человеческая мысль неутомима, она бесконечна…
10 декабря.Начались двухдневные учения. Летное время руководящего состава расписано поминутно, молодые летчики в «группе поддержки». Круглосуточное дежурство на второстепенных объектах. Но Гагарину очень интересно. Он готовился к учениям, будто сам собирался летать: штудировал инструкции, наставления, читал обзоры, присланные из высших штабов, внимательно слушал своих командиров. Он хорошо помнил начало своих полетов, когда весной полоса покрылась льдом и тормозить при посадке на этом участке не рекомендовалось. Но Гагарин, видя неостановимое движение самолета к концу полосы, нажал ручку торможения, машина пошла юзом, покрышки начали гореть… Инженеры тогда квалифицировали: Гагарин «разул» машину. Это была правда. Аэродромные специалисты не любят такого обращения с самолетом, нередко обвиняют летчика в плохой подготовке. Гагарина же они защищали, ибо знали его любовь к технике и как он тяжело переживает случившееся.
