Михаил Юхма - Кунгош — птица бессмертия
Мулланур был душевно рад встрече со старым другом. Он, конечно, изменился со времени их первой встречи. Худой, нескладный юноша превратился в высокого, мускулистого, уверенного в своей силе мужчину. Лицо его огрубело, лоб перерезала глубокая поперечная морщина, а в живых, быстрых, некогда озорных глазах нет-нет да и мелькала какая-то затаенная печаль. Однако они и сейчас, как в добрые старые времена, отлично поняли друг друга, едва только заговорили о том, что пх обоих волновало больше всего на свете.
— К сожалению, я не привез тебе добрых вестей, дорогой Мулланур, — сказал Ади. — Влияние толстосумов у нас после твоего отъезда усилилось. Алкин, Туктаров, Баттал и вся их компания с пеной у рта кричат на всех перекрестках, что ты продался русским, изменил своему народу. Не только ты, конечно, а все, кто работает в Центральном комиссариате по делам мусульман.
— Само собой, — пожал плечами Мулланур. — Чего еще можно ждать от этих демагогов? Обидно только, что среди трудового народа находятся еще люди, которые им верят.
— Кое-кто верит, конечно. Но большинство, я думаю, за ними не пойдет.
— Скажи, а дошло до вас постановление Наркомиапа об организации при местных Совдепах отделений нашего комиссариата?
— Какое постановление? — удивился Ади. — Нет, я ничего об этом не слышал.
— Вот оно, взгляни, — сказал Мулланур, протягивая другу листок бумаги с отпечатанным текстом постановления.
Маликов прочел:
— «В интересах объединения рабочих, крестьян и солдат мусульман предлагается организовать при Советах отделения Центрального комиссариата по делам мусульман внутренней России с отделами труда, крестьянским, военным и культурно-просветительным. Организацию отделений комиссариата поручить левореволюционным мусульманским организациям.
Исполнительным органам Советов предлагается оказывать всяческое содействие немедленной организации отделений Мусульманского комиссариата.
Народный комиссар по делам национальностей
И. Сталин
Комиссар по делам мусульман
Мулланур Вахитов».
— Неужели трудящиеся Казани ничего не знают об этом документе? — спросил Мулланур.
— Ни одна мусульманская газета его не опубликовала.
— Так я и знал. Ох до чего же боятся нас эти батталы и алкины! Боятся, что мы наберем силу: тогда от них и мокрого места не останется.
— Алкин кричит всюду, что комиссаров, и русских и своих, в мусульманские районы он не пустит, — сказал Ади.
— Как «не пустит»? Каким это образом?
— Силой. Выставит заградительные отряды из воинских частей, подчиненных Харби шуро.
— Ну, мы тоже не будем сидеть сложа руки. Комиссариат уже приступает к созданию мусульманских частей Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Ладно, все это мы с тобой еще обсудим. Скажи лучше, как там наши? Какие новости у казанских большевиков? Как Шейнкман?
— От Шейнкмана тебе письмо.
Ади вытащил из кармана гимнастерки конверт, запечатанный сургучной печатью.
Председатель Казанского Совдепа писал, что большевики Казани приветствуют создание Центрального комиссариата по делам мусульман, обещал всяческую поддержку. Коротко охарактеризовал сложную обстановку, которая создалась в городе и во всей губернии после отъезда Мулланура.
— Поеду, — сказал Мулланур, дочитав письмо до конца. — Придется бросить все дела и ехать в Казань.
И он подумал, что не мешало бы, съездив в Казаи побывать потом в Уфе, в Оренбурге, в Перми, на Кавказе, у горских мусульман… «Между районами, где живут мусульмане, и комиссариатом должна быть постоянная, непрекращающаяся связь», — подвел он итог своим размышлениям.
2Утро следующего дпя тоже ознаменовалось приездом гостей — военной делегации. Делегатами были татары — члены исполнительного комитета мусульманских солдат Северного фронта. Приезд их оказался как нельзя более кстати: давно уже назрел вопрос о создавши военного отдела Комиссариата по делам мусульман. Самое время было теперь обсудить это с прибывшими военными и перейти от слов к делу.
О прибытии делегатов Мулланур был извещен загодя. Он знал, что все они горячие сторонники большевиков. Поэтому, не тратя времени на всякие дипломатические ухищрения, он сразу заговорил о главном.
— Товарищи, жизнь требует, чтобы мы немедленно приступили к созданию национальных воинских формирований под эгидой нашего комиссариата. Мы, сторонники Советской власти, должны как можно скорее противопоставить Всероссийскому мусульманскому военному совету свою военную силу.
— Этот вопрос уже согласован в Смольном? — спросил один из приехавших военных, Юсуф Ибрагимов.
Мулланур кивнул.
— В таком случае, — заговорил Ибрагимов, — я предлагаю немедленно приступить к практическим мерам по созданию мусульманской Рабоче-Крестьянской Красной Армии.
— Я думаю, — сказал Мулланур, — нам надо начать с создания военного отдела при нашем комиссариате.
— Правильно, — поддержал Юсуф. — Этот военный отдел будет непосредственно руководить работой местных мусульманских комиссариатов, помогать им формировать воинские соединения.
Сразу заговорили о структуре будущего отдела. Посыпались уточняющие вопросы, предложения.
Когда все высказались, Мулланур встал и, заглядывая в свой блокнот, где он помечал главное в выступления каждого оратора, подвел итоги:
— Итак, товарищи, будем считать, что на этом нашем совещании мы приняли решение о создании военного отдела при Центральном комиссариате по делам мусульман. Исходя из ваших пожеланий, я предлагаю разделить его на несколько подотделов. Первый подотдел — строевой. В его ведении будут находиться пехотные и кавалерийские части. Второй — артиллерийский. Третий — интендантский. Четвертый — мобилизационный. Пятый — инженерный. И наконец, шестой — агитационно-организационный. Возражений нет? Принято. Прошу сегодня обсудить кандидатуры товарищей, которые, по вашему мнению, могут возглавить работу перечисленных подотделов. В этом вопросе мы целиком доверяем вам, членам исполкома воинов-мусульман армий Северного фронта. А в помощь вам от нашего комиссариата предлагаю товарища Ади Маликова…
И Мулланур представил делегатам своего друга, приехавшего из Казани.
Решили сразу же, без промедления, начать запись мусульман в ряды Красной Армии.
— Надо дать объявление, — предложил Юсуф Ибрагимов.
— Правильная мысль, — поддержал его Мулланур. — И не где-нибудь, а в «Правде»… Пиши!
