Вилен Визильтер - Телевидение. Закадровые нескладушки
– Есть.
– Сын, дочь?
– Сын. Вот такой же оболтус.
– Ну вот видишь. Они еще зеленые, жизни не знают. Зачем им портить биографию. Сегодня ты пожалеешь этого оболтуса, а завтра, не дай бог, конечно, но если что случится, кто-то пожалеет твоего. Я все-таки верю, в жизни есть цепная реакция добра.
Я обалдел. Такого красноречия я от Вязова не ожидал. Вадим всегда повторял, что он представитель самой молчаливой профессии. А тут такую речь толкнул. Откуда ни возьмись, как у фокусника, у него в руках оказалась бутылка коньяку.
– Давай выпьем за наших детей. Пусть судьба к ним будет благосклонна.
И тут я впервые нарушил свое неписаное правило, выпил рюмку коньяку.
Есть доставить на место!
Об этом случае мне рассказала моя «боевая подруга» Галя Ульянова. В начале 1970-х годов она была редактором скандально известной телепрограммы «Алло! Мы ищем таланты». Очередная программа снималась в Волгограде. Дело было летом. Жара, какая только может быть на юге. Члены жюри, кажется, если память мне не изменяет, Оскар Фельцман и Микаэл Таривердиев, рано утром в пижамах выскочили из гостиницы к рядом стоящему ларьку выпить по кружке пива. Пива выпить им так и не удалось. Бдительные стражи порядка прямо в пижамах доставили их в ближайшее отделение милиции за нарушение общественных нравов. «Ну что, товарищи композиторы, хоть и мелкое, но хулиганство, – заявил строгий дежурный отделения. – На десять суток вполне тянет. Плохой пример подаете нашей молодежи». Оскар Фельцман не возражал. Попросил только разрешения позвонить товарищам, чтобы не волновались. Начальник эту мелкую просьбу решил удовлетворить. Фельцман набирает номер: «Ваня, привет! Я в вашем городе-герое, в отделении милиции. Где-где! В отделении милиции. Понимаешь, выскочил из номера выпить пива. Тут меня и загребли. Передать трубку? Передаю». И протягивает трубку дежурному. Тот берет трубку… вскакивает, вытягивается по стойке «смирно»: «Есть, товарищ, генерал! Так точно, болван, товарищ генерал! Есть доставить на место, товарищ генерал!» Затем обращается к опешившим милиционерам: «А вы что стоите, болваны?! Приказано доставить к пивному ларьку. И мигом!»
Кому еще нравится это место?
Ростов. Лето. Жара. Длинная очередь за пивом у ларька. Самого молодого, инженера ТЖК (телевизионный журналистский комплект), поставили в очередь, а вся телегруппа в тенечке ожидала радостного момента встречи с прохладным ячменным пенистым напитком. И вдруг, когда до конечной цели остался один человек, появилась небольшая группка ростовской шпаны. Один из них подошел к нашему неказистому инженерику: «Вот это место мне нравится», – и попытался взять его за шиворот. Все произошло так быстро, что мы даже не успели отреагировать. Какой-то миг – и верзила корчился на земле и вопил на всю округу. А наш очкарик спокойно обращается к остолбеневшей братве: «Ну, кому еще нравится это место? Нет желающих. Ну тогда забирайте этот мешок с дерьмом и убирайтесь отсюда». Братва молча забрала «мешок с дерьмом» и удалилась. Оказывается, наш очкарик отслужил в спецназе в Афганистане, и это была его первая гражданская командировка.
Медовый спас
Наша командировка в одной из гостеприимных станиц Ростовской области заканчивалась как раз в Медовый Спас. Гостеприимные хозяева устроили для съемочной группы прощальный завтрак со свежим медом и медовухой. В заключение всем подарили по трехлитровой банке свежего ароматного меда и быстро проводили нас на полустанок, где поезд «Ростов – Москва» стоял всего две минуты. Пришлось мне, оператору и шоферу в спешном порядке буквально забрасывать в тамбур съемочный багаж, разомлевших участников съемочной группы и сладкие подарки в стеклянной таре. Я вскочил в поезд уже на ходу. Когда глаза привыкли к темноте после яркого южного солнца, мне предстала сюрреалистическая картина. Я стоял среди огромной медовой лужи, а в ней барахтался лицом вниз осветитель, очки которого буквально прилипли к полу. Он делал какие-то странные плавательные движения, борясь за свою жизнь на глубине меньше фута. Кое-как мы его вытащили из очков, и он отправился в вагон, оставляя в проходе жирные медовые следы. Пока мы ублажали остатками меда и другими ценными подарками разъяренную проводницу и усердно зачищали следы невольного преступления, наш незадачливый медовый пловец мирно храпел на верхней полке. Мы с облегчением вздохнули: вроде бы свою ложку дегтя в командировочной банке с медом более-менее благополучно проглотили, но не тут-то было. Видно, не до конца мы испили чашу сию. Вдруг раздался жуткий грохот и женский визг. Наш осветитель свалился с верхней полки и буквально прилип к пассажирке на нижней полке, но не удержался на этой позиции и плюхнулся на пол. Так и пролежал там до самой Москвы. Этим и запомнился Ростов своим медовым ароматом с привкусом дегтя.
Объявление
Рядом с Шаболовкой находится не только крематорий, но и еще Донские бани. Мы туда нередко ходили париться после работы, а иногда и во время. Брали один билет на четверых в отдельный номер. Дешево и сердито. Однажды на входных дверях увидели объявление: «Париться в отдельном номере лицам разного пола категорически запрещается, за исключением лиц, с ярко выраженной инвалидностью».
Грузинское застолье
Снимали мы в Тбилиси какую-то очередную телепрограмму. Естественно, хозяева пригласили в гости всю нашу съемочную группу. И мне, как руководителю, почетному гостю, вручили рог, в который вместилась целая бутылка киндзмараули. Я смотрел на этот рог с ужасом. Ведь рог не стакан, на стол не поставишь. Его придется осушить до конца. И когда раздались крики: «Пей до дна, пей до дна!» – у меня было ощущение, как будто вколачивают гвозди в крышку моего гроба. И затем все поплыло как в тумане. Я вцепился в краешек стола, чтобы не свалиться со стула. Но, пока очередной оратор произносил длинный, цветистый, типичный, по-грузински изобретательный тост, я протрезвел, и ситуация благополучно разрядилась. И тогда я понял, почему у грузин такие длинные, яркие, с хорошим чувством юмора тосты. За таким застольем опьянеть трудно, даже при обильном возлиянии.
Веселые и находчивые
Это случилось в те времена, когда видеозапись существовала лишь в научной фантастике. На телевидении существовала целая система жестов. Так, поднятый вверх указательный палец означал, что до конца программы осталась одна минута. Кольцо, прочерченное в воздухе указательным пальцем, означало, что пора закругляться, а скрещенные над головой руки означали, что все, время вышло, и так далее. И вот идет передача о ситуации на дорогах города. Заканчивал ее начальник ГАИ. С ним заранее оговорили все эти жесты. Показали ему минуту. Он кивнул, что понял. Затем прочертили круг. Он посмотрел, задумался, глаза его просияли. «А теперь поговорим о ситуации на Садовом кольце», – бодро начал он. Продолжать ему не дали. Вырубили из эфира. А находчивый диктор объявил: «О ситуации на Садовом кольце, дорогие телезрители, мы поговорим с вами на следующей неделе. А сейчас мы приглашаем к телевизору самых маленьких…»
