Анатолий Воронин - Второй пояс. (Откровения советника)
Но что это? Во двор вошла невысокая женщина в чадре. Постояв несколько секунд и оглядывая двор, она вдруг резко развернулась и, согнувшись до самой земли, ловко подняла камень, под которым лежала записка. Как женщина взяла записку, «Палестинец» не видел, но по движению правой руки догадался, что она засунула ее куда-то под платье.
У «Палестинца» мгновенно сработал охотничий инстинкт. Зачем ему заниматься слежкой за этой бабой? Да и что она ему может сделать? В данный момент элемент неожиданности был только в его пользу. И «Палестинец» рванул вперед…
С Гульнары сорвали всю одежду, какая только на ней была. Нагая, со связанными руками, она, свернувшись «калачиком», лежала на полу рядом с кроватью.
«Палестинец» ощупал каждую складку ее платья, пока не нашел то, что так упорно искал. Аккуратно развернув записку, он передал ее Гафур Джану. Тот не стал ее даже читать. Кивнув головой в сторону двора, он дал команду своим подчиненным, чтобы они затащили в дом лежащего во дворе человека, которого только что привезли на грузовичке.
Агент, а это был именно он, самостоятельно передвигаться уже не мог. Накануне вечером, выбивая из него признания, подчиненные Гафур Джана немного перестарались, и стальным прутом перебили ему обе ноги. Затащив агента в дом, его поставили на колени, напротив Гульнары.
— Узнаешь этого человека? — Обращаясь к Гульнаре, «Палестинец» уперся лезвием острого ножа в подбородок агента.
За непродолжительное время сотрудничества с царандоем Гульнара ни разу не видела в лицо ни одного негласного сотрудника, точно так же как они не видели человека, работавшего с ними в качестве почтового связника.
К Гульнаре подошел моджахед и, всей пятерней ухватив ее за волосы, резким движением развернул лицом к стоящему на коленях человеку. Гульнара превозмогая боль, с ненавистью посмотрела в сторону Гафур Джана.
Перехватив ее взгляд, он усмехнулся:
— Раз молчит, значит, узнала — сучка продажная.
Гульнара от этих слов пришла в ярость.
— Это ты, баран безмозглый, ишак продажный! Это ты предал, а потом убил моего мужа и своего друга. Аллах велик и он видит все твои гадости, что ты вытворяешь на земле. Гореть тебе за это в аду!
Гульнара пыталась было плюнуть в сторону Гафур Джана, но не успела этого сделать. Державший ее за волосы моджахед, наотмашь ударил кулаком в висок. Охнув, она рухнула на землю.
Допрос перекинулся на агента.
Гафур Джан подошел к нему почти вплотную и, тыча в лицо записку, спросил:
— И давно ты «стучишь», Ходжа?
Агент попытался что-то сказать, но вместо слов раздались какие-то булькающие и хрюкающие звуки. По всей видимости, головорезы Гафур Джана ему не только обе ноги перебили, но как минимум, переломали еще несколько ребер, которые теперь впились в легкие и мешали говорить.
В этот момент к «Палестинцу», стоявшему с ножом у горла агента подошел моджахед. В руках он держал несколько больших гвоздей, оставшихся в доме еще с ремонта двери.
У «Палестинца» загорелись глаза:
— О-о, есть идея!
Он пихнул агента коленкой в спину и тот, упав навзничь, сильно ударился лицом о землю.
Выйдя из дома, «Палестинец» почти сразу вернулся обратно. В руке он держал большой камень. Подойдя к Гафур Джану, он шепнул ему что-то на ухо, на что тот утвердительно кивнул головой.
— Поднимите ее, — «Палестинец» жестом указал на Гульнару.
Двое моджахедов подняли ее с земли и, держа за руки, поставили в полный рост. Остальные моджахеды вперили взоры в ее нагое тело.
— А ничего, трахать ее еще можно, — с издевкой произнес Гафур Джан. — Вот только толку-то от этой «пустышки» совсем никакого.
Гульнара с ненавистью глянула на него, но сил на то, чтобы достойно ответить этому мерзкому негодяю с интеллигентными замашками, у нее просто не хватило.
В это время «Палестинец» сел верхом на спину агента, приставил гвоздь к затылку и одним ударом камня вогнал его в голову по самую шляпку. Тело агента стало биться в конвульсиях, но «Палестинец», продолжая сидеть на его спине и, щерясь какой-то звериной улыбкой, произнес:
— Хоть перед своей смертью этот ишак меня покатает.
Потом он захватил левой рукой волосы агента, запрокинул на себя его голову, и одним резким движением распорол глотку острым кинжалом. Вторым движением он отсек голову от туловища. Держа ее в руке, «Палестинец» приблизился к Гульнаре и стал обмазывать ее тело льющейся из шеи кровью.
Теряя сознание, она со стоном произнесла:
— Сына хоть пожалейте. Он ни в чем не виноват.
Гафур Джан пришел в ярость. Подскочив к Гульнаре, он выпалил:
— Сына пожалеть?! А почему моего отца не пожалели? Почему мне всю жизнь исковеркали? Это все ты, твой муж и подобные вам выродки виноваты в том, что наша страна и народ дошли до такого состояния. И нет вам никому прощения. Пока я жив, буду убивать всех вас по одному. Пощады не будет никому! Сына, говоришь, пожалеть? Хорошо, я его пожалею, но только жалость моя ему адом покажется. Можешь в этом не сомневаться.
Излив свой гнев, Гафур Джан повернулся к «Палестинцу» и коротко бросил:
— Она в твоем распоряжении, делай с ней что хочешь.
«Палестинец» вновь оскалился. Отбросив в сторону окровавленную голову агента, он сгреб в охапку тело Гульнары и, приспустив свои широченные штаны, совершил с ней половой акт в извращенной форме. В какой-то момент Гульнара пришла в себя и, извернувшись, полоснула насильника по лицу ногтями.
«Палестинец» взревел. Нет, не от боли, а от обиды, что какая-то подлая баба испортила его физиономию. Со всего размаха он ударил ее кулаком по голове. По всей видимости, от этого удара у нее сломались шейные позвонки, потому что изо рта хлынула алая кровь.
На этом садист не остановился. Оставшимися гвоздями он прибил руки и ноги своей жертвы прямо к земляному полу. Но и этого ему показалось мало. Он отрезал ей обе груди и содрал кожу до самого лобка. Его бесило, что жертва была уже мертва. А как ему хотелось, чтобы эта наглая сучка до конца прочувствовала истинную боль. У «Палестинца» было в запасе одно садистское действо. Напоследок он справлял малую нужду на тела своих жертв, лишенных кожи. Люди умирали в страшных муках от потери крови и болевого шока, а «Палестинец» наблюдал со стороны за их предсмертной агонией, и это доставляло ему истинное удовольствие…
Через несколько дней через ХАДовскую агентуру слухи о расправе над Гульнарой дошли до Асада.
Было принято решение провести зачистку в кишлаке Сарпуза. Формальным поводом тому была проводимая в провинции тотальная мобилизация рекрутов. В этой операции участвовали бойцы царандоевского опербата, оперативный состав максуза и уголовного розыска. Никакой техники задействовано не было, поскольку в этом не было особой необходимости. От «Черной площади» до кишлака было не более пяти минут пешего хода.
