Роберт Шнакенберг - Тайная жизнь великих писателей
КОГДА ГЕРБЕРТ УЭЛЛС БЫЛ СВОБОДЕН ОТ НАПИСАНИЯ ФАНТАСТИЧЕСКИХ РОМАНОВ, СТАВШИХ КЛАССИКОЙ, ОН ПРИДУМЫВАЛ ПЕРВЫЕ НАСТОЛЬНЫЕ ВОЕННЫЕ ИГРЫ. КАК НИ СТРАННО, ПРИ ЭТОМ ОН СЧИТАЛ СЕБЯ ПАЦИФИСТОМ.
НУ ЧТО, СЫГРАЕМ?Для пацифиста Уэллс слишком уж любил войну, точнее, играть в войну. Он всю жизнь с удовольствием играл в оловянных солдатиков и даже написал на эту тему две книги: «Напольные игры» (1911) и «Маленькие войны» (1913). Вторая была опубликована накануне Первой мировой войны и считалась первым внятным и доступным пособием по такому способу проведения досуга, как игры в войну. Он первым предложил систему игры, при которой игроки в качестве фишек могли использовать покупных игрушечных солдатиков. Благодаря этому вкладу Уэллса и по сей день называют «отцом миниатюрных военных игр».
Так как же пацифизм сочетался в Уэллсе с любовью к играм в войну? Он сам утверждал, что военные игры сделали его даже ббльшим пацифистом, потому что когда он сравнивал свою тактику с действиями настоящих генералов, последние неизменно оказывались в его глазах шутами, причем некомпетентными. Уэллс откровенно опасался за будущее Британии, если она окажется втянута в реальные боевые действия. Первая мировая война, в ходе которой Британия потеряла 900 000 человек, довольно скоро доказала, что он не ошибался.
КРАДЕНАЯ КНИГАВ 1925 году Уэллс оказался замешан в деле о плагиате. Малоизвестная канадская писательница Флоренс Дикс обвинила писателя в том, что он в своих произведениях использовал фрагменты ее неопубликованных рукописей. Проблемы начались в 1920 году, когда Дикс прочитала рецензию на книгу Уэллса «Очерк истории». Этот двухтомный труд обладал неким туманным сходством с мировой историей в изложении самой Дикс — ее книга именовалась «Паутина мирового вымысла». Произведение Дикс больше года пылилось в куче неразобранных рукописей американского издательства «Макмиллан энд компани», где публиковался и сам Уэллс, и было это в то самое время, когда Уэллс писал свой труд. Внимательно осмотрев свою отвергнутую рукопись, Дикс обнаружила, что бумаги были потрепаны, будто их неоднократно читали и перелистывали, к тому же и в структуре подачи материала обнаруживалось значительное сходство — хоть сейчас подавай в суд! Однако Дикс колебалась. Последней каплей послужило то, что другие издатели стали отвергать ее рукопись, потому что она, дескать, слишком похожа на книгу Уэллса. Разгневанная Дикс обратилась в суд, обвиняя Уэллса в «литературном пиратстве», однако у старой девы из Торонто было мало шансов одолеть всемирно известного писателя. Она проиграла дело, но ее упорные поиски справедливости вдохновили многих других женщин-писательниц, на которых традиционно мужской писательский мир поглядывал свысока.
ВСЁ, ЧТО ТЕБЕ НУЖНО, ЭТО УЭЛЛСВера Уэллса в свободную любовь и сексуальное раскрепощение женщин сделали его впоследствии кем-то вроде святого покровителя поколения хиппи. Группа «Beatles» даже удостоила его места на обложке «Сержанта Пеппера». Ищите его портрет во втором ряду сверху, Уэллс там третий справа, между Карлом Марксом и индийским йогом Шри Парамахансой Йоганандой.
СЕМЕЙНАЯ ТРАДИЦИЯПравнук Герберта Уэллса Саймон Уэллс стал режиссером и в 2002 году снял очередную экранизацию прадедовского романа «Машина времени».
ГЕРТРУДА СТАЙН
[47]
Гертруда Стайн была страшно довольна собой. Говоря по справедливости, вряд ли найдется кто-то, кто так же нескрываемо наслаждался бы своей литературной славой и был бы столь же высокого мнения о своих достижениях, как эта талантливая лесбиянка из городка Аллегейни, штат Пенсильвания.
Как-то раз у нее и скульптора Жака Липшица зашел разговор о великих писателях. «А кого еще вы можете назвать, кроме Шекспира и меня?» — спросила Гертруда.
Однако со столь высокой оценкой были согласны не все. Многие читатели — и кое-кто из критиков — находили ее работы в лучшем случае малопонятными, а в худшем — по-детски незрелыми. Она писала в характерном авангардном стиле, отличавшемся многочисленными и, казалось бы, бессмысленными повторами и странным подбором слов, что, разумеется, могло отпугнуть тех, кто тяготел к более традиционной прозе. Точка зрения литературного истеблишмента была очень показательно выражена журналом «Нью-Йоркер», отозвавшимся об одном из ее романов так: «Стайн удалось решить, пожалуй, самую сложную проблему, с которой сталкиваются все современные прозаики: она сумела написать нечто такое, где вниманию просто не на чем задержаться: ни на стиле, ни на сюжете, ни на форме».
Но были у нее и свои ярые сторонники. Каковы бы ни были ее писательские заслуги, никто не смог бы отрицать того огромного влияния, которое она оказывала на публику как законодательница вкусов и покровительница искусства. Эрнест Хемингуэй, Эзра Паунд, Пабло Пикассо — вот всего лишь несколько имен из того множества молодых талантов, которых она взяла под крыло и которые часто появлялись в ее парижском салоне. Если в 20-30-х годах прошлого века вы были покинувшим родину и скитающимся по Европе художником и при этом не проводили львиную долю свободного времени за болтовней в салоне Стайн, то считайте, что вы и не жили.
Проведя бедную событиями юность в Америке за изучением психологии, эмбриологии и медицины, в 1902 году Стайн переехала в Париж. Несколько лет спустя она повстречала женщину, которая на всю оставшуюся жизнь стала ее личным секретарем и возлюбленной. Звали эту женщину Алиса Б. Токлас. Алису не смущало то, что ей придется всегда находиться в тени Стайн; судя по всему, она была вполне довольна ролью музы великой писательницы, ее секретарши и подруги по постельным утехам. А еще кухарки. Стайн во всем отличалась огромными аппетитами. Ее главными страстями были еда, чтение и секс — именно в такой последовательности. «Книги и пища, пища и книги, и то и другое великолепно», — однажды заметила она. Она регулярно устраивала себе пышные застолья, поглощая жирные американские блюда, которые готовила для нее Алиса, и воспевая «чувство полного удовлетворения, какое бывает, если наесться до отвала». Неудивительно, что одно из домашних прозвищ, которыми наградила ее Алиса, было Толстушка.
Слава и популярность Стайн росли, и вскоре они с Алисой стали одной из самых странных и самых влиятельных известных пар за всю мировую историю. У этой парочки лесбиянок еврейского происхождения, живущих за границей и открыто попирающих нормы буржуазной морали, было не так много шансов стать символами охваченной Великой депрессией Америки, и все же они ими стали. Когда в 1934 году Стайн и Токлас появились в Нью-Йорке, с тем чтобы начать полугодовой лекционный тур, на Таймс-сквер их встретил вращающийся рекламный щит с надписью: «Гертруда Стайн в Нью-Йорке!» Чувствуя себя как кошка, нежащаяся на нагретом солнцем подоконнике, Гертруда Стайн купалась в лучах славы. Она пила чай в Белом доме в компании Элеоноры Рузвельт, участвовала в вечеринках с Чарли Чаплином в Голливуде, посетила с экскурсией фабрику по изготовлению свечей зажигания, побывала в Чикаго на представлении оперы «Четверо святых в трех актах», поставленной по ее пьесе. А по вечерам они с Алисой наведывались в трущобы, чтобы узнать, как живется людям второго сорта.
