Роберт Шнакенберг - Тайная жизнь великих писателей
Так в чем же заключался секрет Уэллса? Прежде всего в том, что он делал все бессознательно. «Я делал только то, что приносило мне радость. Так что каждая частичка моего сексуального влечения просто-напросто выражала себя», — писал он в автобиографии. Преданный сторонник «свободной любви», Уэллс в обоих браках отстаивал свое право на подобные отношения. (Непонятно только, были ли походы на сторону разрешены и его женам.) Однако многочисленных любовниц его нетрадиционные взгляды, похоже, не отпугивали. И в семьдесят лет Уэллс оставался любимцем женщин. Одна из любовниц объясняла его эротическую притягательность тем, что его тело источало неотразимый медовый аромат.
КАК МУХА В ЯНТАРЕОдин из самых постыдных романов завязался у Уэллса с Амбер Ривз, свободомыслящей девушкой из очень известной и высокопоставленной лондонской семьи. Ее родители дружили с Уэллсом и, как и он, были глашатаями сексуальных свобод. Проведя в гостях у Уэллса и его жены Эми выходные, чувственная Янтаринка (amber в переводе с английского означает «янтарь») начала домогаться немолодого писателя. В округе поползли слухи об их романе, которые Уэллс даже не пытался скрыть от жены. Вскоре парочка стала открыто появляться на публике, они планировали вместе сбежать во Францию. (Как Уэллс собирался при этом поступить с женой, до сих пор неизвестно.) В своих мемуарах Уэллс с нежностью вспоминает о «сексуальной изобретательности» своей юной партнерши, подразумевая, что жена, заслышав про такие вольности, только покраснела бы.
Но все это были только цветочки, а вскоре последовали и ягодки — Амбер забеременела, и друзья Уэллса стали нашептывать ему, что второго развода, да еще при столь компрометирующих обстоятельствах, его репутация не переживет. Амбер тоже находилась на грани нервного срыва, несомненно, усугубленного тем, что Уэллс требовал от нее полного послушания, будто она была ему женой. Даже прекрасный секс не мог спасти этот изначально обреченный роман. Упавший духом Уэллс посоветовал своей Ян-таринке выйти замуж за одного их общего знакомого, молодого адвоката. Он надеялся, что со временем скандал утихнет, и они с Амбер снова получат возможность встречаться. Так и произошло с молчаливого согласия супруги Уэллса. Как будто самих этих сомнительных отношений было мало, Уэллс описал их в романе «Анна-Вероника», который был отвергнут официальными издателями Уэллса по причине безнравственности, но потом все-таки увидел свет. 31 декабря 1909 года Амбер родила Уэллсу дочку Анну-Джейн. Девочка узнала, кто ее настоящий отец, только в 1928 году.
ШПИОНКА,КОТОРАЯ ЕГО ЛЮБИЛАБыла ли одна из любовниц пожилого Уэллса советской шпионкой? Некоторые историки называют графиню (по первому браку) Муру Будберг (Марию Игнатьевну Закревскую-Бенкендорф-Будберг), с которой Уэллс завел интрижку в начале 1930-х годов, «красной Матой Хари».
Они утверждают, что, кочуя из постели одного видного европейского богача к постели другого, она выполняла тайные задания большевиков. Прикрываясь их жарким романом, двадцатисемилетняя Будберг бесстыдно использовала писателя, которому на тот момент перевалило за шестьдесят, чтобы подобраться к его связанным с политикой друзьям. Она даже организовала встречу Уэллса с главой Советского Союза Иосифом Сталиным, которого Уэллс описывает как самого «откровенного, непредвзятого и честного» человека из всех, кого он знал. В один прекрасный день до писателя наконец дошло, что им играют как пешкой, однако, охваченный страстью к непокорной аристократке, он был не в силах разорвать их отношения. В конце концов Мария забеременела и вынуждена была сделать аборт — этот иронический поворот судьбы укрепил веру Уэллса в контроль над рождаемостью.
УЭЛЛС И УЭЛЛСИмена писателя Герберта Уэллса и режиссера Орсона Уэллса навсегда останутся неразрывно связаны, и не только из-за того, что звучат они одинаково. Радиопостановка романа Г. Уэллса «Война миров», осуществленная в 1838 году О. Уэллсом, повергла всю Америку в панику и сделала малоизвестного театрального режиссера звездой. Герберт Уэллс, по свидетельствам современников, остался не очень-то доволен трактовкой своего произведения и последовавшей шумихой, однако через два года, когда они все-таки встретились в городе Сан-Антонио, штат Техас, писатель заметно смягчился. Герберт Уэллс приехал туда, чтобы выступить перед представителями Американской ассоциации пивоваров, а по пути остановился, чтобы уточнить дорогу — и у кого бы, вы думаете, он спросил? — у Орсона Уэллса. Они провели в обществе друг друга целый день, а позже обсудили постановку «Войны миров» в совместном интервью, данном радиостанции KTSA. В итоге эта странная парочка запросто нашла общий язык, и, если Орсона и обижало, когда Герберт снисходительно называл его «своим юным однофамильцем», виду он не подавал.
НЕ В БРОВЬ, А В ГЛАЗУэллс считался интересным собеседником, хотя, если судить по рассказам очевидцев, в это довольно сложно поверить. Английский писатель Чарлз Перси Сноу вспоминал, как однажды они с Уэллсом выпивали в баре при одной гостинице, и вдруг их разговор зашел в тупик. Тяготясь повисшей паузой, Уэллс задал самый несуразный вопрос, какой только мог: «Сноу, вы когда-нибудь подумывали о самоубийстве?» Сноу на секунду задумался, а потом ответил: «Да, Герберт, подумывал». — «Вот и я тоже, — подхватил Уэллс. — Но если я пойду на это, то только после семидесяти». На момент разговора Уэллсу уже стукнуло семьдесят.
В другой раз Уэллс поставил в тупик не кого-нибудь, а знаменитого Пелэма Гренвила Вудхауза, создателя Дживса и Вустера. Уэллс ни с того ни с сего вдруг сообщил: «Мой отец был профессиональным игроком в крикет». «Если кто-нибудь знает достойный ответ на такую фразу, — вспоминал позже Вудхауз, — пожалуйста, сообщите его мне. Я хотел было сказать: «А у моего были седые усы», — но сумел выдавить только: «О… а…», — и перевел разговор на другую тему».
ДЕЛО В ШЛЯПЕКогда Уэллс не был занят светскими разговорами, он воровал чужую одежду, причем в самом прямом смысле. Как-то раз после вечеринки в Кембридже Уэллс вернулся домой с чужой шляпой. Она настолько ему приглянулась, что он решил забрать ее себе, отправив прежнему владельцу (чей адрес был написан на пришитом изнутри ярлыке) письмо: «Я украл вашу шляпу. Она мне понравилась. Теперь она будет у меня. Каждый раз, заглянув внутрь, я буду думать о вас… Снимаю перед вами вашу шляпу!»
КОГДА ГЕРБЕРТ УЭЛЛС БЫЛ СВОБОДЕН ОТ НАПИСАНИЯ ФАНТАСТИЧЕСКИХ РОМАНОВ, СТАВШИХ КЛАССИКОЙ, ОН ПРИДУМЫВАЛ ПЕРВЫЕ НАСТОЛЬНЫЕ ВОЕННЫЕ ИГРЫ. КАК НИ СТРАННО, ПРИ ЭТОМ ОН СЧИТАЛ СЕБЯ ПАЦИФИСТОМ.
