Александр Майоров - Правда об Афганской войне. Свидетельства Главного военного советника
Естественно, все эти представители из нашей страны жили в Кабуле в хороших условиях, получали неплохие деньги, но из Кабула они, как правило, не отлучались — война, какие уж тут поездки! Зато писали донесения, проявляли озабоченность своей судьбой, гордились, что выполняют интернациональный долг. Ну, а послу — это на руку — огромная советская колония вся при деле, и он — ее руководитель. Я, конечно, не смогу сказать, какова была общая численность всех наших советников при партгосаппарате в ДРА. Но однажды на совещании у посла я увидел руководителей этих советских представительств и групп — и ужаснулся: их было слишком уж много, около тысячи! Причем это только руководители…
С Владимиром Петровичем Черемных и Виктором Георгиевичем Самойленко мы решили с первого, самое позднее со второго января, как только позволит мое послеоперационное состояние, ежедневно по два-три часа — вместе с Илмаром Яновичем Бруниниексом — рассматривать, анализировать обстановку, в которой нам предстоит действовать в ближайшие месяцы — и политическую, и военную, и экономическую, и национальную, и религиозную и т. д. Нам не хватало в этом обсуждении Шкидченко. (Силами третьего армейского корпуса в те дни велись тяжелые бои в районе Хоста, где для организации взаимодействия с частями 40-й армии и находился Петр Иванович.) Опыт проведения подобных анализов у меня, естественно, имелся. Важно выслушивать своих товарищей, вникать в их соображения, учитывать их мысли. Но решающее слово, конечно же, оставалось за мной. И я старался высказывать свое решение так, чтобы оно становилось безусловно понятным и предельно ясным для подчиненных.
Не ошибиться, не допустить промах, принять правильное решение…
Конечно, на войне абсолютно правильное решение вряд ли возможно принять. Ведь война — это противодействие двух сторон, каждая из которых пытается избрать наиболее оптимальный вариант противодействия противной стороны и ее разгрома.
В развитие дезинформации, запущенной нами на совещании в Генштабе, мы еще со второй половины декабря по согласованию с командующим ТуркВО генерал-полковником Юрием Павловичем Максимовым и с одобрения Николая Васильевича Огаркова, совершенно скрытно отрабатывали план боевых действий на январь-февраль 1981 года — с учетом того, что главные силы ВС ДРА и 40-й армии займутся «боевой подготовкой». При этом в ключевых районах предстояло проводить активные и решительные боевые действия. Нельзя было позволить моджахедам перехватить политическую и военную инициативу. Я умышленно не акцентировал на этом внимания во время совещания, дабы не допустить переигрыша, чтобы никто не понял, что это есть уловка, хитрость. Нам очень хотелось выманить моджахедов на открытые боевые действиям чем мы всегда были сильны. И мне думается, что эта уловка нам удалась. Во всяком случае в ноябре-декабре, и позднее хозяевами положения по-прежнему оставались мы.
И вот уже тогда меня начинала захватывать мысль: не пора ли афганскому руководству переходить к решению своих государственных задач за счет своих собственных сил. Пусть еще какое-то время наша армия оказывает поддержку, но бесконечно это продолжаться не может.
Тогда, в тот, как станет ясно позднее, еще только начальный период войны, само появление этой мысли уже могло считаться крамолой. Но наедине с самим собою я уже продумывал и готовил «пробные шары»…
Вот карта боевых действий на январь-февраль 1981 года. На ней отражены боевые действия в период, когда основные силы ВС ДРА и 40-й армии якобы переходят к боевой подготовке. Центральная часть страны, район Кабул-Кандагар и шоссе между ними. Операция «Удар-3». Проводится с 17 января по 10 февраля. Руководитель — Главный военный советник. Участвуют 55 батальонов (дивизионов), в том числе 47 афганских. Устанавливается власть в трех уездах и семи волостях. Закрепляется власть в двадцати уездах и 9 волостях. Предусматривается высадка восьми вертолетных десантов. Имеющиеся группировки моджахедов рассекаются по частям-секторам: сектор номер один, сектор номер два, сектор номер три — проводится пленение, либо истребление противника. Или вот — район Джелалабада… в провинциях Лагман и Нанганхар, операция проводится с 14 января по 5 февраля, руководитель — командир 1АК полковник Хал иль. Участвуют 14 афганских батальонов (дивизионов). Операция в провинции Пактия проводится с 14 января по 30 января, руководитель командир 3 АК… Или: в районе Герат-операция «Салют-2», руководитель — заместитель командующего 40А, участвуют 16 батальонов (дивизионов). В зоне «Север», ответственный — командир 18 пехотной дивизии, в зоне Северо-Восток — ответственный командир 201-й мотострелковой дивизии. Или: операция «Гранит» в районе Фарах с высадкой — как и повсюду — вертолетных десантов, руководитель — командир 5-й мотострелковой дивизии.
Планом на январь-февраль месяцы в целом предусматривалось освобождение 12 уездов и 12 волостей, укрепление власти в 37 уездах и 13 волостях. А всего в операциях в январе-феврале 1981 года предстояло задействовать 97 батальонов и двадцать шесть дивизионов, в том числе от 40А — 25 батальонов, 7 дивизионов, а от ВС ДРА 72 батальона и 19 дивизионов.
Вот и «переход к боевой подготовке»!
Были и другие проблемы.
Например, боевые действия в январе-феврале и положение на границе. Граница с Пакистаном 2060 километров. Граница с Ираном 850 километров. А на северо-востоке коридор 45–50 километров — Афганистан с Индией. Таким образом, граница почти в 3 тысячи километров. Западная граница в то время не представляла особой опасности, потому что Иран к этому времени был втянут в войну с Ираком. И хотя на территории Ирана существовали от 17 до 23 учебных центров моджахедов, но иранское военное руководство не оказывало им серьезной поддержки. Тем не менее открытость границы доставляла нам беспокойство (а пограничные войска в стране еще не были созданы). Какие боевые действия мы ни вели бы, например, в районе Герата, моджахеды либо уходили из-под удара на запад, либо приходили оттуда на территорию Афганистана в качестве боеспособного пополнения.
Особенно сложным было, конечно, прикрытие границы с Пакистаном. Это 2060 километров горно-лесистой местности, где через каждые 30–35 километров проходит караванная дорога. Мы эти дороги знали, на картах они были отмечены. Но существовали еще овечьи и козьи тропы. 65–70 караванных дорог, по которым на юг спускались белуджи — а их около семидесяти племен, и с наступлением зимы они уходили на юг по этим караванным дорогам, а с наступлением весны, с юга шли на север… Так вот по этим же караванным дорогам, на верблюдах, на ослах, а в последнее время на «доджах», «тойотах» — моджахеды стали перебрасывать пополнение с оружием, боевиками, то есть шла поддержка тем группировкам полевых войск, которые продолжали воевать на территории Афганистана. Сколько ни воюй, а не прикрыв границы, мы не будем иметь окончательного и твердого положительного результата. При короле Захир-Шахе, при президенте Дауде никаких пограничных войск, как в любом государстве, в Афганистане не было. Прикрывали ее так называемые малиши. В каждом племени имелись небольшие группки добровольцев, они были хорошо вооружены, хотя формы не носили. Они и прикрывали эти караванные пути. Каждая группка малишей «курировала» свой караванный путь. Они своих соплеменников пропускали, пропускали и чужих торговцев, взимая с них мзду, дань. Часть этой дани оставляли себе, значительную же часть отправляли королю или президенту, т. е. центральной власти. Таким образом, 1,5–2 миллиона кочевников различных племен, движимых в зависимости от экономических и климатических условий, являлись, как бы подвижной завесой в зоне границы.
