Феликс Чуев - Ильюшин
«Ил-2 – страшная машина, – говорит он. – Я видел, как они работают по противнику, это, естественно, радует. Смотришь издалека, но когда по тебе!»
И Артем Федорович рассказал то, чему стал свидетелем под Рогачевом 22 февраля 1944 года, – даже дату назвал, такое не забывается.
...Идет пара Илов, их прикрывает пара Як-1. В полку к Илам привыкли, работали с отдельной корректировочной эскадрильей штурмовиков. Но те обычно ходили четверками. Увидев пару Илов, Сергеев интуитивно почуял недоброе и крикнул солдатам: «В сторону!»
Не зря крикнул. Илы одним заходом развалили нашу колонну. Убитые, раненые, эффективность высокая. Немцы! Со звездами на фюзеляжах...
«Это был утюг, – говорит Сергеев. – Вокруг разрывы, страх, а он идет, не шелохнется!»
Был и другой случай. Шли восемь Илов, четверка отвернула в сторону и ударила по соседней батарее. Два захода, и все смешали с землей. Часа через четыре к артиллеристам приехал летчик-капитан:
«Расстреливайте меня, это моя работа. Я вел Илы, я увидел батарею».
Свои по своим... Ему ответили: «Что толку тебя расстреливать? Ты сможешь сегодня или завтра сделать то же самое с немцами?»
«Обещаю».
«Тут ничего не попишешь. Давай, выпей за упокой».
Налили ему кружечку.
«Это не твоя вина, а вина войны. А теперь, „Ильюша“, рас-
считывайся с немцами!
Почему так произошло? Линия фронта быстро менялась. Летчик летит и видит: пушки! Если стволы направлены на запад – свои, на восток – немцы. А тут получилось так, что на восток смотрели наши стволы...
Сергееву довелось слетать на Иле корректировщиком огня.
«Взял я планшетик с картой, – говорит он. – Как только прошли линию фронта, сразу забили зенитки. Если летчик видит разрыв, значит, снаряд не ему предназначен. Шапки разрывов, самолет подпрыгивает. Я залез поглубже и сверху еще на голову планшетик положил. Очухался, когда пошли на посадку... Я и сам попробовал на Ил-2 полетать. Берешь управление, и он у тебя в руках, стоит в небе как вкопанный, устойчивый, крепкий, послушный – мечта!
Конечно, летчиков любили, – продолжает Артем Федорович, – потому что они выполняли задачу, не щадя себя. Истребитель ведет воздушный бой, но он работает не на пехоту. А штурмовиков особо любили, потому что видели их работу, видели, как он летит, едва летя, все на нем болтается, отлетают куски, а он все равно тянется... Видели, как часто гибли штурмовики. Когда находили сбитого летчика, обязательно спрашивали: «Ты кто?» Если штурмовик, о, это свой, пехота! Сразу тащили в блиндаж и наливали...»
Многие летчики отдавали предпочтение двухместному варианту Ил-2, и только один сказал, что на одноместном ему было лучше.
«Почему? Да потому, что я не думал о том, как бы не поставить стрелка в такое положение, когда его могут прошить очередью. Конечно, и я в этом случае менее защитим, но тут уж надо уметь крутиться».
Это Байдуков. Он, наверно, имел право на такое мнение.
«Но ведь, – продолжает Георгий Филиппович, – на Ил-2 летали мальчишки 18 – 19 лет, вроде Берегового», – и он показывает на фотографию боевого пилота, ставшего космонавтом. Ил-2 спас жизнь Георгию Тимофеевичу.
«Не только мне, – подтвердил Береговой, – он России жизнь спас!»
31 декабря 1994 года похоронили Байдукова, а через полгода ушел Береговой...
Я был на похоронах Байдукова. В наше время не так-то просто добыть Новодевичье кладбище даже для такого легендарного героя. Три миллиона за могилу да столько же «на лапу», и вопрос решался. Организатор этих похорон, генерал-полковник авиации В.И. Андреев сказал «большой рыбе», от которой все зависело:
– Да понимаешь ли ты, что это Байдуков!!!
– Еще бы не понять, – ответила «рыба», запихивая деньги.
Такова Россия. Но и из американского посольства даже цветы не прислали на могилу, а ведь в Америке стоит памятник Чкалову, Байдукову, Белякову. Я сказал об этом, выступая на кладбище, и вечером мне позвонил посол США, поздравил с Новым годом... Такова и Америка.
О смерти Георгия Тимофеевича Берегового я узнал из «Вечерней Москвы». Среди прочих мелких новостей под заголовками: «Зарезали генерального директора Апрелевского завода грампластинок», «Украинские мошенники заставили Аллу Пугачеву нанять детективов», «Выпал из окна», «Вечерка» от 4 июля 1995 года сообщила: «Умер космонавт Береговой». Девять строк с крохотной фотографией. Дважды Герой, космонавт, один из тех, кто сражался на Ил-2...
Сам Ильюшин так писал о своем штурмовике:
«Противотанковый самолет – детище целого коллектива Особого конструкторского бюро наркомата авиационной промышленности. Это в большинстве молодые советские конструкторы, крепко спаянные годами работы, воодушевленные одной мыслью, поглощенные одной заботой – вооружить нашу авиацию лучшими боевыми машинами для разгрома врага, руководители групп ОКБ тт. Левин, Астахов, Наумов, Коклин, конструкторы Семенов, Федоров, Литвинович, Бугайский и многие другие – не только прекрасные знатоки своего дела. Это люди с широким кругозором, неугомонные, постоянно ищущие, смелые новаторы. Им наш противотанковый самолет обязан во многом своими хорошими качествами.
Полное и всестороннее испытание самолета было произведено в кратчайший срок Героем Советского Союза т. Коккинаки»
...Владимир Константинович Коккинаки уйдет из жизни в 1985 году, как говорят, своей смертью, не разбившись ни на одной опытной машине Ильюшина.
«Ил-2 – самолет-солдат, гениальный самолет Второй мировой войны, равного ему не было, – говорит маршал авиации Герой Советского Союза Иван Иванович Пстыго. Суждение его весьма авторитетно: 40 лет пролетал, 52 типа самолетов освоил, дошел в небе до скорости 2500 километров в час. – Ил-2 – воистину „черная смерть“. Мощность огня в три раза больше, чем у любого самолета в мире в то время. Более десяти раз я ходил на штурмовку аэродромов противника, это самая сложная задача. Разрушил несколько переправ, но больше летал на штурмовку моторизованных войск...»
Первый боевой вылет будущий маршал авиации совершил 22 июня 1941 года в Молдавии; последний, 164-й, в Чехословакии, когда пришлось «приводить в чувство», по выражению Сталина, не подчинившуюся капитуляции группировку Шернера. Два раза сбивали, дважды капитально подбивали, но и сам на штурмовике сбил 5 самолетов противника.
«Мы могли летать так низко над землей, что соревновались, кто больше травы привезет. Мы ее рубили винтом, и она набивалась в масляный радиатор. Один летчик разбился на этом, и пришлось прекратить соревнование».
Но не только траву привозили в радиаторе летчики – иной раз доставали оттуда руку, ногу, череп...
Летать на Ил-2, хоть он и прост в управлении, надо было, конечно, умеючи. Иначе можно воткнуться в землю метров на семь в глубину, никто не вытащит.
«Шлемофон надо затягивать, чтоб рот не разевать на посадке», – смеется Иван Иванович. «А то полный рот земли будет», – уточнял инструктор, когда я учился летать...
«В начале войны матчасть расколошматили, – говорил Г.Ф. Байдуков. – Вместо того чтобы держать части во взнузданном состоянии, перед войной говорили: не поддавайтесь на провокации! Кто понимал это доподлинно, а кто – как нужно. Помню, за несколько дней до начала войны пришел противник, мы сбили пару „Мессершмиттов“, и они больше не приходили. Были такие случаи, были. А когда началось, те самолеты, что были рассредоточены по капонирам, замаскированы, а не стояли на линейке, те спаслись. Но все равно авиации осталось мало. Даже то, что мы с Громовым привезли из Америки в 1941-м, конечно, не могло компенсировать потери, и мы были вынуждены заявить протест: что же это за применение?
Генштаб и Ставка одумались, расформировали ВВС армий и стали создавать дивизии. Я попросил Новикова, чтоб он мне разрешил сформировать штурмовую дивизию, 212-ю. И мы дрались на Калининском фронте. В конце 1941-го, в начале 1942-го трагическая, кошмарная обстановка была. Длина фронта – 580 километров. В одном месте «мешок» подозрительный. И танки лезут со всех сторон. Каждый день меня «расстреливал» Конев за то, что я танки не отражаю. Я Конева в душе уважаю. Он грубоватый, как топор, может врезать палкой, но довольно быстро отходил, иногда понимал, что не прав. Как он меня распекал! «Это что же вы делаете? Вы чем командуете? Вы знаете, что такое Ил-2? Да он если „эрэсом“ по танку даст, танк переворачивается!» – «Товарищ командующий, я просил всех командармов, кто какую новинку получит, особенно танки немецкие, доставлять мне на полигон, чтобы я мальчишек приучал, и мы сами бы понимали, что за штуковина и как ее раскусить».
Как же он меня пушил: «Хоть ты и национальный герой, но я тебе спуску не дам!»
У него было такое представление, что Ил-2 – идеальный самолет, и как только появится, от его выстрелов, от «эрэсов» все летит. Но ничего подобного. Может гусеницу разорвать, если попадет в слабое место, вмятину хорошую сделать. Вот когда на нем противотанковые бомбы появились, ПТАБы, другое дело...»
