Владимир Хазан - Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том II: В Палестине (1919–1942)
Уважаемый и дорогой друг П. Рутенберг, приветствую и благословляю!
Кто мне поможет? С большим сожалением прочел ответ г-на Поляка. Теперь помочь мне должны только Вы. Если же нет – напишите еще раз и постарайтесь повлиять на Поляка, поскольку Вы оказываете на людей магическое воздействие.
Разумеется, не дипломатическая лесть Смилянского стимулировала новую активность Рутенберга, который обратился к Поляку вторично. 20 декабря Рутенберг писал ему (RA, копия):
Дорогой Михаил Григорьевич.
Думаю, что если не помочь Смилянскому вовремя, будет сделана ошибка. Большая. Позже непоправимая. Эти 6000 дунамов земли будут Вашей частной собственностью среди нескольких десятков тясяч дунамов земли частной собственности других евреев. Если partition17 осуществится и эта территория отойдет к арабскому государству, эта земля будет или еврейским форпостом в этом государстве, или вместо ее дадут взамен землю на территории еврейского государства, или за нее заплатят. Во всяком случае будет о чем торговаться. Упускать возможности такой зацепки и по £ 1,75 за дунам – нельзя. Вы знаете, что не люблю советовать другим, что делать <с> их деньгами. Но положение сейчас настолько серьезное, что считаю своим долгом обратить Ваше внимание на это дело.
Думаю, что Вам надо это сделать. Если решите утвердительно, это надо делать скорее. Несмотря на Ваше тяжелодумство. Через Вашего личного дворенного, конечно. Пусть свяжется со Смилянским.
Пусть покуда немногое изменится к лучшему.
Савелию Григорьевичу сердечный привет.
Вам всякого добра.
На сей раз цель была достигнута: Михаил Григорьевич перед напором Рутенберга, действительно, не устоял и деньги на покупку земли в распоряжение Смилянского были предоставлены.
Не беремся утверждать наверное, знал ли Вейцман об этой и о многих других подобных ей операциях, в которых прямым или опосредованным образом участвовал Рутенберг и в которых именно с его именем было связано достижение благоприятных результатов. Разумеется, президент Сионистской организации не мог не быть осведомлен по крайней мере о наиболее удачных земельных сделках, к которым был причастен Рутенберг и которые, даже если и шли ему в индивидуальный зачет, в конечном счете отражались на развитии ишува. Однако в воспоминаниях упоминаются не они, а приводятся лишь труд-нопроверяемые данные о негативных аспектах купли-продажи земли.
Безусловно, во всем этом сказывалось вольное или невольное «сведение счетов» с Рутенбергом, пытавшимся превратить Palestine Electric Company в самостоятельную империю и потому мало считавшимся с принятой иерархией. Вслед за описанием Рутенберга, который якобы не состоялся на политическом поприще, Вейцман рассказывает:
Я был поражен и изумлен, когда получил годовой отчет палестинской электрической компании, которой руководил Рутенберг. Отчет состоял из двух разделов. Первый раздел был связан с деятельностью компании, второй – включал атаку на национальные фонды Сионистской организации и основные направления плана, согласно которому все средства на строительство «национального дома» в Эрец-Исраэль следовало передать в руки руководства электрической компании! (Weizmann 1966/1949: 362-63).
Не входя в детали этого конфликта, нельзя не заметить, что в изложении Вейцмана планы Хеврат ха-хашмаль выглядят как безусловно «захватнические». В то же время у Рутенберга и его окружения была своя правота и логика: электрическая компания являлась самым крупным в стране производством, именно она во многом определяла ее экономическую жизнь, и в этой ситуации сосредоточение основных финансовых ресурсов в одних руках выглядело не столь уж неразумно.
Не забудем того, что воспоминания писал человек, ревностно и пристрастно относившийся к Рутенбергу, по существу его многолетний оппонент, которому, помимо всего прочего, было важно подчеркнуть собственную правоту и политическую прозорливость. Естественно, что Вейцман мог быть недостаточно объективным к Рутенбергу, в особенности касательно тех сфер, где чувствовал себя вполне компетентным. В то же самое время переписка между ними не оставляет ощущения перманентной распри. Даже там, где обе стороны склонны к резкой взаимной критике, сохраняется вполне уважительный и даже дружелюбный тон, как, скажем, в письме Рутенберга от 15 сентября 1928 г., где он пишет (RA, копия):
Убедительно прошу Вас работать со мной искренне, без задних мыслей, чтобы я не должен был тратить энергии и нервов зря. Их мало у нас. Во мне Вы можете быть уверены.
Впрочем, несмотря на сдержанность и соблюдение внешних приличий, взглядов своих Рутенберг не скрывал и открыто о них Вейцману сообщал. Так, предположим, он был одним из противников создания Еврейского агентства (Ha-sohnut ha-iehudit le-Eretz-Israel), в задачи которого входила связь между евреями Эрец-Исраэль и стран рассеяния. Вопрос о создании этого органа возник давно: название и основные функции Еврейского агентства были установлены еще в июле 1922 г. при утверждении Лигой Наций британского мандата на Палестину (сама же эта проблема начала обсуждаться еще раньше). Однако только к концу 20-х гг. стали проявляться первые признаки организацию/! ЕА, первое – учредительное – заседание состоялось в Цюрихе в 1929 г. Половина делегатов были сионистами, вторая половина – представляла несионистские еврейские организации. По уставу, президентом ЕА становился президент Всемирной сионистской организации (в 1929-31, а затем в 1935-46 им был Вейцман).
Рутенберг, повторяем, относился к идее учреждения ЕА резко отрицательно – он видел в нем не оправданную необходимостью лишнюю бюрократическую структуру, потребующую вложения средств, которые могли бы пойти на другие, более важные, на его взгляд, цели. Но дело было не только в этом. Став во главе электрической компании, Рутенберг начал измерять весь комплекс многоплановых проблем, связанных с построением еврейского «национального дома» в Палестине, не политическими (читай: сионистскими) мерками, нередко привносимыми борьбой разных партийных и индивидуальных интересов и устремлений, а хозяйственно-экономическими факторами и потребностями, дававшими четкое «материальное» представление о причинах и результатах деятельности – то ли явной победы, то ли явного провала18. Деятельность Экзекутивы Сионистской организации с Вейцманом во главе временами выглядела в его глазах не более чем мелким политиканством и отвлечением интеллектульной энергии и финансовых средств от главного дела. Его главная головная боль – поиск источников для того, чтобы электрическая компания не стала всего лишь эффектным сионистским мероприятием, зависящим от доброй воли и щедрости еврейских филантропов, привела Рутенберга к мысли, что эта зависимость рано или поздно загубит дело. Филантропические ссуды, в которых главную роль играла политика, определяемая Сионистской организацией, были вещью крайне ненадежной, упиравшейся в сложнейшую схему групповых или персональных влияний – политических симпатий или антипатий, притяжений и отталкиваний. Только освободившись от этой зависимости – став в 1926 г. частью General Electric Company и получив регулярное финансирование из британского государственного бюджета, Рутенберг обрел свободу от попечительства Сионистской организации, предубежденное отношение к которой у него осталось, как кажется, до конца дней.
