Филипп Александр - Королева Виктория
Отныне стали говорить о «двух» дворах, и газеты пестрели вопросами: кто же пустил эти сплетни? Две фрейлины Виктории из вигов? Но почему она не спешит избавиться от них? А доктор Кларк по-прежнему остается личным врачом королевы? Но почему она, подобно герцогине, не отказывается от услуг этого столь некомпетентного в своем деле человека? Баронессу-немку обвиняли в том, что она настраивает королеву против герцогини. В Брюсселе разговоры на эту тему были непременным блюдом в меню любого обеда. Сам король Леопольд ополчился против «Лецен, которая, — как он писал своей супруге, — установила ту же систему устранения неугодных, какую в свое время насаждал милейший сэр Джон Конрой». А Штокмар пустил в Вене слух, что из-за этой истории Виктория, похоже, тронулась умом, как когда-то ее дед.
В Лондоне мать Флоры Гастингс опубликовала в «Морнинг пост» свои письма к королеве, в которых требовала объяснений, и сухие ответы на них Мельбурна. Дело начало приобретать политическую окраску. В борьбе за стабильное большинство виги и тори развязали невиданную по жестокости кампанию взаимных оскорблений, что до предела накалило политическую обстановку. Оппозиция в лице тори, к коим принадлежали Гастингсы, обвиняла королеву в том, что та находится под влиянием своего двора, состоящего исключительно из вигов, и воспользовалась первым же предлогом — им стало голосование по проекту закона о Ямайке, — чтобы попытаться уже в мае свергнуть правительство.
В 1835 году британский парламент отменил рабство чернокожих на всей территории своей империи, чего не сделали ни Франция, ни другие колониальные державы. Владельцы плантаций сахарного тростника на Ямайке отказывались исполнять этот закон, поскольку из-за него их продукция теряла конкурентоспособность на мировом рынке. Чтобы заставить их подчиниться, правительство Мельбурна вслед за министром иностранных дел Пальмерстоном предлагало применить жесткие меры: ввести прямое управление Ямайкой из Лондона. Закон был принят с перевесом всего в пять голосов, и лорд Мельбурн по праву считал его слишком незначительным, чтобы и дальше спокойно проводить в жизнь свою политику.
Его письмо с просьбой об отставке, отправленное в Букингемский дворец 7 мая, вызвало потоки слез королевы, которую бросало в дрожь при мысли, что ей придется остаться в изоляции, бедной сироткой, неспособной справиться без своего Пигмалиона с навалившимися на нее проблемами, а главное — противостоять нападкам герцогини, Конроя, Гастингсов и тори. «Страх, горе и отчаяние, в которые все это повергло меня, гораздо легче представить, чем описать! Все-все мое счастье улетучилось! Счастливая, спокойная жизнь нарушена, мой добрый, мой любимый лорд Мельбурн уходит с поста премьер-министра», — записала она в своем дневнике.
После встречи с ним в тот же день она сделала еще одну запись: «Я думала, сердце мое разорвется; он стоял у окна, я схватила его руку, дорогую, любимую руку, заплакала и сжала ее двумя руками, я смотрела на него и твердила сквозь слезы: “Вы не покинете меня”. Я задержала его руку в своих, будучи не в состоянии отпустить ее, а он смотрел на меня с такой добротой и любовью и с трудом мог говорить, потому что ему мешали слезы. “Нет, конечно же нет,” — произнес он дрогнувшим голосом».
Чуть позже лорд Мельбурн вновь вернулся в королевский дворец, чтобы научить ее, как вести себя в создавшейся ситуации. Писаных правил на этот счет не существовало, но была традиция, которую необходимо было соблюсти. Он посоветовал ей предложить пост премьер-министра символичной фигуре партии тори — Веллингтону. Но тот ответил отказом. Он был стар и глух и, имея большое влияние в палате лордов, не пользовался авторитетом в палате общин. Он порекомендовал ей остановить выбор на лидере партии тори сэре Роберте Пиле.
Но Виктория уже решила про себя, что она за вигов и что никакой Пиль ей не нужен. Всхлипывая, она жаловалась Мельбурну на то, как ей тяжело, когда ей навязывают человека, которого она терпеть не может. «Да, это очень тяжело, но этого не избежать», — ответил лорд Мельбурн.
Ее первая встреча с Пилем была поистине ледяной. Лидер консерваторов не обладал никакими достоинствами, которые могли бы помочь ему затмить блистательного Мельбурна. У него была атлетическая фигура, но ей не хватало изящества, так же как лицу не хватало выразительности. Глава партии тори был выходцем из того нового класса промышленной буржуазии, который нажил свои капиталы производством текстиля и его торговлей и пробился к власти благодаря реформе избирательной системы. Он был чужаком при дворе. Не знал, как вести себя в присутствии королевы, переминался с ноги на ногу и говорил с ней излишне политизированным языком. Ей не понравились «его манеры, о, как же они отличались, самым радикальным образом отличались от свободного, открытого, естественного, любезного и доброжелательного поведения лорда М!».
Увы, не бывать больше долгим беседам с ним с глазу на глаз. Обычай запрещал Виктории принимать бывшего премьер-министра в частном порядке. Отличаясь почти патологической импульсивностью, она не пожелала с этим мириться и тем же вечером пригласила лорда Мельбурна в Букингемский дворец.
Будучи настоящим джентльменом, он не смог принять ее приглашения. Он достаточно долго служил при короле — стороннике тори и скрупулезно соблюдал правила «честной игры», составлявшей саму суть британской общественной жизни. Он даже принялся защищать Пиля: «Вы должны помнить, что этот человек не привык общаться с королями, в отличие от меня он не воспитывался вместе с монархами и принцами». Удрученная, она отправила ему записку: «Королева желает одной вещи, которую считает вполне допустимой: завтра днем во время прогулки верхом она хотела бы встретиться с лордом М. Для нее это было бы большой поддержкой, и никто на свете не смог бы осудить ее за это».
Уже на первой встрече с королевой сэр Роберт поднял вопрос о том, что королевский двор состоит исключительно из вигов. Лорд Мельбурн подготовил к этому Викторию: она должна настаивать на том, что выбор ее ближайшего окружения является ее законным правом. Но если Пиль не согласится с этим и будет требовать, чтобы и среди придворных дам королевы сохранялось равновесие между тори и вигами, она должна будет подчиниться этому требованию, дабы избежать опасности «попасть в ту же ситуацию, что сложилась во Франции, где ни одна из партий не могла сформировать правительство и управлять страной».
Пиль, с которым она вновь увиделась на следующий день, потребовал, чтобы она рассталась с герцогиней Сазерленд и леди Норманди, женами его самых ярых оппонентов-вигов. Но Виктория терпеть не могла перемены и желала сохранить неизменным круг своих друзей. Став жертвой нападок Гастингсов, она была убеждена, что фрейлина-тори типа леди Флоры будет лишь шпионить за ней и нарушать ее спокойствие. Кроме того, она больше не желала «иметь над собой регентов, словно ребенок». Она достаточно настрадалась от постоянной опеки в Кенсингтоне.
