Андрей Калиниченко - В небе Балтики
- Балтийская зима не принесет хорошей погоды, а воевать придется. Дайте на время нам УТ-2, будем тренировать летчиков полетам в облаках.
Так мы начали "слепую" подготовку. Вывозные полеты давал нам старший лейтенант К. С. Усенко. Летчики менялись в кабине, а инструктор покидал самолет лишь на минуту-две, чтобы размять ноги или покурить. Водить самолет вслепую и обучать этому летчиков он умел лучше других.
Однажды, пилотируя самолет в облаках, я попал в опасное положение. Машина начала падать и беспорядочно вращаться. Меня прижимало то к одному борту, то к другому. Усенко не вмешивался в управление и ничего не подсказывал. Он ждал, пока я сам не найду правильный выход. И мне удалось-таки выровнять самолет.
После посадки Усенко сказал:
- Лучше рискнуть сейчас, когда мы вдвоем, чтобы ты научился выводить машину. А то попадешь один в талую ситуацию, а навыков нет.
"Слепой" подготовкой занимались почти ежедневно. Учились пилотировать самолет в облаках, ориентироваться на местности в снегопад, выполнять простые фигуры пилотажа. Эти навыки нам очень пригодились потом.
На рассвете 14 января мы услышали гул артиллерийской канонады. Он был настолько мощным, что люди вышли из домиков и землянок, прислушиваясь к нарастающему грохоту. Стало ясно: это не немцы стреляли по городу, а уже наши громили врага. Войска Ленинградского, а затем Волховского фронтов перешли в наступление.
Наступление! Для нас это слово приобрело особый смысл, понятный только человеку, пробывшему многие месяцы в блокадном городе. В нем звучало что-то радостное и горькое, волнующее и страшное.
Погода в те дни стояла пасмурная, временами валил густой снег. Потому и явился для нас несколько неожиданным грохот артиллерийской канонады. Давно предчувствуя близость наступления, мы никак не предполагали, что оно начнется в плохую погоду без участия авиации. Но оно вот началось. Первыми обрушились на врага с ораниенбаумского плацдарма войска 2-й ударной армии. Вслед за ними со стороны Пулково пошла вперед 42-я армия. Это явилось полной неожиданностью для немцев. Наш плацдарм был отрезан не только от страны, но и от Ленинграда. Он находился западнее города, в тылу врага, как бы в двойной блокаде. Сообщение с ним велось только по Финскому заливу, на виду у немцев. И все-таки войскам Ленинградского фронта удалось скрытно создать ударный кулак. Большую помощь им оказал Краснознаменный Балтийский флот. Используя темные ночи и соблюдая величайшую осторожность, моряки сумели перебросить на ораниенбаумский пятачок пять стрелковых и две артиллерийские дивизии, две танковые и две артиллерийские бригады, семнадцать артиллерийских полков и много боеприпасов.
14, 15 и 16 января, как назло, стояла нелетная погода. Над землянкой завывал ветер, в ее маленькое оконце швыряла пригоршни снега пурга. Гулко хлопали чехлы на самолетах, неумолчно тарахтел трактор, таскавший по взлетно-посадочной полосе аэродрома огромный деревянный каток.
Мы ожидали улучшения погоды, жалуясь на свою судьбу. Особенно сокрушался лейтенант Ю. X. Косенко:
- Вопиющая несправедливость! Сухопутные войска дерутся, а мы отсиживаемся. В кавалерию, что ли, податься.
- Пусть разрешат нам летать на малых высотах, вжарим с бреющего, загорелся младший лейтенант Аносов.
- Бомбардировщик тебе не штурмовик, - высказал сомнение лейтенант Белоусов.
- А ведь Саша дело говорит, - поддержал идею Аносова Косенко. - В пасмурную погоду лучше летать на бреющем, чем на двух тысячах метров. На фоне облаков фрицы видят нас как на ладони и стреляют из любого оружия - от винтовки до крупнокалиберной зенитки. Куда деться от такого огня? Другое дело на бреющем. Выскочил внезапно на цель, сбросил бомбы, шарахнул из пулеметов, штурвал на себя - и в облака. Не успеет немец и глазом моргнуть, как ты после разворота снова ринешься на штурмовку.
Но это были только разговоры. В полет нас не пускали, приходилось ждать. Лишь 17 января погода несколько улучшилась. Ветер утих, снегопад прекратился, сквозь облака стали прорываться лучи солнца. Наша эскадрилья перебазировалась на более свободный аэродром. Здесь она получила задание уничтожить командный пункт немецкой пехотной дивизии СС в районе поселка Ропща.
В назначенное время эскадрилья, ведомая Раковым, поднялась о воздух и на маршруте встретилась с шестеркой истребителей прикрытия.
Полет к цели проходил спокойно. По сторонам изредка проносились серые облака, а внизу медленно проплывали лесные заросли, из которых, как часовые, вставали высокие ели в снеговых шапках. Но нам было не до любования красотами природы.
Показалась Ропша, начали бить вражеские зенитки. Где же цель? Фашисты, конечно, замаскировали свой КП. К тому же выпавший ночью "снег ровным слоем покрывал землю и затруднял распознавание военных объектов. "Петляковы" ведущей группы уже начали бомбить с пикирования. С самолетов, ведомых Барским, Карагодиным, Арансоном, падали на головы фашистов все новые и новые бомбы.
Майор Раков подал команду приготовиться к атаке. Перед самым боевым курсом он вдруг повернул вправо. "Что, он не видит КП?" - подумал я и еще пристальнее посмотрел на землю: от хорошо наезженной широкой дороги отходила более узкая и обрывалась в месте скопления автомашин. Там, должно быть, и находится командный путь. Однако Раков уже спикировал и сбросил свои бомбы несколько правее автомашин. Теперь должно атаковать наше звено, но наплывшее облако закрыло землю, и Усенко проскочил цель. "Какая досада! Что же делать?" - нервничал я, плотнее прижимаясь к ведущему.
Усенко начал разворачиваться.
- Делаем повторный заход; - раздался его голос в наушниках шлемофона.
Самолеты первого и второго звена отбомбились и отошли от цели, а мы только заходили на боевой курс. Теперь весь зенитный огонь фашисты направили на наше звено. Кругом рвались снаряды, молниями сверкали трассы зенитных автоматов. Я не отставал от ведущего. Усенко направил свой самолет в то место, где упали бомбы Ракова. Пикируя рядом с ним, я только теперь, заметил узкую тропинку под маскировочными сетями, отходящую вправо от стоянки автомашин. Клубы черного и белого дыма вместе с фонтанами мерзлой земли взметнулись над этой тропинкой.
- Домой! - скомандовал Усенко.
На аэродроме я узнал, что из полета не вернулся экипаж лейтенанта А. К. Карагодина. Его машина была подбита зенитками над Ропшей. Летчик перетянул на одном моторе линию фронта и посадил ее на фюзеляж у береговой черты Финского залива. Экипаж остался невредим.
Потом стало известно, что КП фашистской дивизии СС был уничтожен в первом же вылете. Немецкие войска в момент нашего удара потеряли управление и пришли в смятение. Советские пехотинцы, используя замешательство врага, ворвались в Ропшу, а затем погнали дальше отступающих гитлеровцев.
