Людмила Зыкина - Течёт моя Волга…
— А как со здоровьем у Валечки? — спрашиваю соседку, очень похожую на актрису Наталью Крачковскую, только постарше. — Она поправилась окончательно?
— Да вы что?! Она и не болела.
— А мама?
— Прасковья Петровна? Живет в отдельной квартире и на здоровье пока не жалуется. Недавно зубы вставила, шубу новую приобрела. Обмывали покупку. Да вы немного подождите. Скоро кто-нибудь явится. Хозяйка вот-вот должна подойти…
И в самом деле, «тяжелобольная» вскоре пришла. Меня поразила наглость, с какой она оправдывалась:
— А что тут особенного? У меня действительно денег всегда не хватает. Задумала вам написать, авось, что-нибудь и выгорит…
…Гастроли с ансамблем Романа Мацкевича по городам Сибири я заканчивала в Барнауле. Едва вышли с Мацкевичем из гостиницы и прошли несколько метров по тротуару, как откуда ни возьмись выросла перед нами женщина с тремя детьми — двое малышей на руках, третий, лет шести, держался за подол юбки. «Я, — говорит она мне, — вышла только из тюрьмы. Попала туда вместе с мужем. Вот детей в детдоме отдали, а нужно ехать к родителям в Курскую область, на родину. Денег на билеты нет и взять их негде».
— Слушай, Роман, — обращаюсь к музыканту, — попроси администратора купить билеты на ближайший поезд, чтобы им побыстрее уехать, а я потом расплачусь.
Дня через три снова вижу эту женщину с ребятами около местного универмага.
— Вы что же, билеты не купили? — спрашиваю Мацкевича.
— Купили в тот же день и отдали. Вместе с ней на вокзал ездили.
Я подошла к страждущей «уехать на родину».
— Почему не уехали?
Та без тени смущения на лице, так цинично отвечает:
— А мы и не собирались уезжать. Придумала я с билетами. Сдала их и деньги получила. Так бы вы, может, денег и не дали… Муж действительно в тюрьме, одной с детьми трудно. Есть тут у нас на окраине старенький домишко, в нем и живем, хлеб жуем.
…Десятилетия я шефствовала над детдомом в Ульяновске. Организовывала для ребят концерты музыкальных и театральных коллективов, творящих для детей и юношества, принимала участие в создании самодеятельности, покупала книги, тетради, альбомы, игры, сладости… Годы шли чередом, пока мне не сообщили, что кое-что и весьма существенное из того, что привозила в детдом, ненавязчиво разворовывалось, присваивалось людьми, состоящими на службе добродетели и воспитания. Безнравственное действо меня сначала ошарашило, и я укротила свою активность и пыл на некоторое время. Потом не вытерпела, возобновила поставки в прежнем ритме. Сколько благодарных писем я получила от бывших детдомовцев! Слава Богу, почти все имеют образование, профессию, работают, не хнычут в платок, не жалуются на судьбу, обстоятельства, невезение, как это часто бывает у неудачников в жизни. Вряд ли они знали, что их порой обманывали, не все на самом деле было честно со стороны тех, на кого возложена миссия делать людей лучше.
Всякого я наслушалась и насмотрелась за долгую жизнь рядом с песней. Не обходилось и без разочарований. Но во мне всегда жила и живет надежда, что красота действительно спасет мир. Думаю, в понятие красоты Достоевский включал и совесть, о которой часто забывают.
Глава IV
Армия
Меня с армией связывает особое чувство, это моя давняя привязанность. Я принадлежу к поколению, чье детство пришлось на годы Великой Отечественной войны, и я не в кино — воочию — видела их, солдат, защитников Родины, не щадивших себя во имя ее, опаленных огнем, перебинтованных. В те грозные дни раненые в госпиталях были самыми первыми моими слушателями. Помню танкиста Сергея, обгоревшего, в пропитанных кровью бинтах. Я пела ему, еле живому, когда смерть, казалось, стояла уже у изголовья. Он долго молчал, а потом с трудом разжал губы и тихо вымолвил: «Ты будешь артисткой… Это точно… Я тебя слушал и думал, что смогу выжить. И буду жить!» Я долго тогда стояла, не в силах шелохнуться. И плакала. Наверное, это были слезы счастья. Возможно, поэтому в моем репертуаре так много песен о воинах, об армии.
Годы спустя, когда я уже работала на эстраде, с одной моей солдатской песней приключилась трогательная история. Не то в шестьдесят первом, не то в шестьдесят втором году на радио пришло грустное письмо от молодого солдата, проходившего службу на Крайнем Севере. В письме говорилось, что девушка, с которой он простился, уходя в армию, скоро забыла его и совсем перестала писать. По просьбе паренька в одной из передач для солдат прозвучала моя песня о нелегкой службе, о девушках, «умеющих верить и ждать». О передаче заблаговременно сообщили «неверной», она тоже слушала эту песню. Скоро на радио мне показали новое письмо: тот же солдат с радостью писал, что песня дошла до адресата, что они с девушкой выяснили отношения и помирились.
Я побывала буквально во всех военных округах, на всех флотах, и не было гарнизона от Потсдама до Курил, где бы я не пела для наших воинов, не выступала бесплатно с шефскими концертами. Удивительно отзывчивая и благодарная солдатская аудитория всегда тепло принимала мои песни.
Начиная выступать перед армейской аудиторией, я, не скрою, побаивалась: как будут приняты русские народные песни эпического характера? Но мои опасения оказались напрасными. Мне кажется, любая добротная, хорошая песня проникает в самую душу солдата. Видно, суровая служба обостряет в нем чувство гордости за нашу родину и любви к ней, даже если несет он эту службу вдали от дома.
Военные авиаторы… Сколько написано о них книг, рассказано легенд, создано кинофильмов, сложено песен. Их подвиги известны всему миру, ими по праву гордится Родина. Юрий Гагарин и космонавты, с которыми мне приходилось встречаться, с благодарностью вспоминали незабываемую пору службы в Военно-Воздушных Силах страны. Авиация привила им смелость и хладнокровие, выносливость и мужество, быстроту реакции и умение находить выход из безнадежных положений. И при малейшей возможности я всегда с радостью спешу к людям, девиз которых — стремиться «вперед и выше»!
Однажды я приехала к летчикам раньше запланированного времени, и командир орденоносного истребительного полка, созданного в канун войны и имеющего славную боевую историю, по моей просьбе показал летное поле.
Удивительное зрелище являет собой аэродром, когда идут учебные полеты! На широкой бетонной полосе стоянки выстроились в ряд истребители-перехватчики с пикообразными носами и оттянутыми назад крыльями, буро-зеленые, пятнистые, не похожие на воспетые в песнях серебристые машины. Тут же, готовя их в полет и обслуживая уже вернувшиеся самолеты, трудятся техники и механики. Одетые в темно-синие комбинезоны, они работают без суетливости и спешки, основательно и надежно, с гарантией, что по их вине с самолетом в воздухе ничего не случится.
