Элен Фисель - Микеланджело Буонарроти
Так вот, не дав себе отдохнуть и пары дней, он вернулся к своему любимому мрамору, лежавшему грудой вот уже более шести лет в его импровизированной мастерской на площади Святого Петра. Оказывается, у него уже имелись некоторые эскизы «Рабов», придуманных им для основания монумента.
«Мне хорошо, – объявлял он без всяких иных комментариев в письме, адресованном своему отцу, – и я работаю»140. И ни слова о смерти папы Юлия II, случившейся в феврале 1513 года141.
В самом деле, надменный Юлий умер всего через четыре месяца после окончания росписи свода Сикстинской капеллы.
Конечно, неожиданный уход этого человека, который был так похож на него самого, произвел на Микеланджело глубокое впечатление. Впрочем, почему неожиданный? Папе было семьдесят, по тем временам весьма преклонный возраст. И тем не менее Микеланджело потребовались годы для того, чтобы он смог вызвать в себе добрые воспоминания о его страшных вспышках гнева и почти детских капризах.
– Джорджо, – сказал он почти полвека спустя смущенному Вазари, – ты меня утомляешь своей генеалогией Христа. А что если нам поговорить о его наместнике? Ведь все восходит именно к нему.
– Что ты хочешь этим сказать, Микеланджело, – мягко переспросил тогда его друг, – не думаешь же ты, что Юлий II был возрожденным Иисусом?
– Конечно же нет! Я говорю о своде Сикстинской капеллы. Это же все-таки Юлий решил его создать, хотя мы и не пришли с ним к согласию по поводу сюжета. А какой у него был темперамент! Я предвидел малейшие его прихоти и смеялся над ними, я же все это так любил!
На самом деле Микеланджело ненавидел подобные излияния. Поэтому после этих слов он вдруг встал и, сопровождаемый дружеской улыбкой своего биографа, который иногда так его утомлял, удалился, и глаза его при этом были полны слез.
Юлий II, в миру Джулиано делла Ровере, на смертном одре успел сделать то, что Микеланджело потом посчитает своим личным проклятием: папа поручил своим исполнителям завещания, кардиналам Лоренцо Пуччи и Леонардо делла Ровере (племяннику папы Сикста IV), передать художнику десять тысяч дукатов. Сумма это была огромная и, надо признать, весьма своевременная для того, кто мечтал наконец приобрести себе мастерскую подходящих размеров. Но эти десять тысяч должны были не просто компенсировать годы, проведенные художником под потолком Сикстинской капеллы, они еще и подразумевали создание гробницы! А оба вышеназванных прелата пообещали умирающему проследить за тем, чтобы монумент был возведен за семь лет после его смерти. Вот этот-то срок и будет преследовать Микеланджело, как проклятие, до самого последнего его дня.
Новая концепция папской гробницы
Чтобы хоть как-то забыть о тяжести завещания, Микеланджело купил себе в квартале Мачелло деи Корви, что неподалеку от Форума императора Траяна, обширный дом с садом, в котором он проживет до самой смерти. Он обставил его удобной мебелью, приобрел во Флоренции самое дорогое белье, нанял слуг, стал заказывать себе великолепные блюда.
Слухи сделали из «Божественного Микеланджело» легенду, которую он сам всеми силами старался поддерживать. И кто теперь вспомнил бы о человеке, выходившем, пошатываясь, из капеллы? Кто вспомнил бы о бедняге, покрытом с ног до головы мраморной крошкой и заляпанном красками, который даже не мог распрямить спину и сфокусировать взгляд? Теперь заслуженный художник перемещался по городу, словно какой-нибудь принц, на великолепном жеребце, закутанный в голубой плащ.
Впрочем, это все была внешняя сторона. Как бы сейчас сказали, «имидж». Картинка для окружающих. На самом же деле Микеланджело жил затворником в компании трех своих новых помощников-флорентийцев. И он был всецело захвачен своими скульптурами и мраморными глыбами, которые приказано было доставить к его дому с площади Святого Петра. Фантазия не подводила Микеланджело никогда: он задумал изваять ни много ни мало сорок персонажей для папской усыпальницы.
Чуть позже, осознав масштабы предстоящей работы, он наймет скульпторов, литейщиков и плотников, которые, надрываясь, с раннего утра и до поздней ночи будут под его руководством сооружать во дворе его дома фасад гробницы. Одно лишь изготовление скульптурных изображений займет годы.
«Восставший раб» и «Умирающий раб»
Между маем 1513 года и июлем 1516 года Микеланджело закончил скульптуры «Восставший раб» и «Умирающий раб», показывающие разные состояния человека, оказавшегося перед лицом смерти. «Умирающий раб» с его едва видимыми мускулами, казавшийся еще тоньше из-за элегантности своей позы, выглядел уже отдавшимся на волю Леты, реки забвения из подземного царства Аида. Массивный, более грубый в изготовлении «Восставший раб» не мог не вызывать в памяти отчаянное сопротивление Лаокоона, персонажа скульптурной группы, выполненной из мрамора в I веке до н. э. и случайно найденной в январе 1506 года в земле на месте Золотого дома императора Нерона.
«Моисей»
«Моисей», размера еще большего, чем «Давид», скорее всего был задуман и сделан под впечатлением от «Святого Иоанна Евангелиста» Донателло и проникнут божественным вдохновением величайшего из пророков. Как пишет Надин Сотель, «он воплощал одновременно волю, гений и власть; Господь доверил ему передать смертным Скрижали Завета с Десятью заповедями, ставшие основой Моисеева законодательства, – «Моисей» Микеланджело аккуратно держит Скрижали в руках. Божественное избрание роднит его с могущественным Иоанном Богословом, с несговорчивым папой Юлием II, с обаятельным Лоренцо Великолепным, с самим неукротимым Микеланджело – но также и со всей героической Флорентийской республикой, театром вечной трагедии»142.
Сидящий «Моисей», в которого Микеланджело вложил всю свою душу, имел более двух метров в высоту. Понадобилось множество дней и ночей, озаренных свечами на бумажной шляпе скульптора, чтобы окончательно определиться с тем, как распределить приложение сил в ходе создания этой невероятной статуи, чтобы уравновесить выступающие точки глыбы – что, в свою очередь, было необходимо для приведения гигантского монумента в стабильное состояние.
Микеланджело великолепно умел это делать. Его «Моисей» несет в себе «устрашающую силу», так поражавшую и его современников, и представителей следующих поколений. Например, Василий Суриков так описал эту статую в одном из своих писем к художнику Чистякову:
«Его Моисей, скульптурный, мне показался выше окружающей меня натуры. Был в церкви какой-то старичок, тоже смотрел на Моисея, так его Моисей совсем затмил своей страшно определенной формой. Например, его руки с жилами, в которых кровь переливается, несмотря на то что мрамор блестит143 <…> Тут я поверил в моготу формы, что она может с зрителем делать, я за колорит все готов простить, но тут он мне показался ничтожеством <…> Уж какая была красная колоритная лысина с седыми волосами у моего старика, а пред Моисеем исчезла для меня бесследно. Какое наслаждение, Павел Петрович, когда досыта удовлетворяешься совершенством. Ведь эти руки, жилы с кровью переданы с полнейшей свободой резца, нигде недомолвки нет <…> У Микеланджело никакой зацепки нет, свет заливает все тело, и все так смело – рука не дрогнет»144.
