Мишель Хоанг - Чингисхан
На рассвете Тэмуджин, в бешенстве, которое легко себе представить, обнаружил, что его фланг открыт и что найманы, заняв высоты, являются хозяевами положения. Хан не колебался ни секунды. Отдавая себе отчет в том, что он «как рыба, плавающая в котелке», Тэмуджин немедленно отступает. Найманы, занявшие ущелья и перевалы, осыпают монголов тучами стрел. Те же, оставшись без прикрытия кераитов, с трудом выбираются из тупика, в который они попали. Однако отступление проходит в полном боевом порядке и им удается выйти на открытое пространство под названием «Степь Ослиная Спина». И тогда Тэмуджин узнает, что Тогрил находится в трудном положении. Он не успел отвести войска, его по пятам преследуют найманы, и ему пришлось оставить в руках врага большую часть своей семьи. Хан из великодушия (или тонкого политического расчета) посылает свои отряды на помощь Тогрилу. В результате Боорчу, Мукали, Борогул и Чилаун, талантливые полководцы, освобождают кераитов и спасают положение. Спасенный Тогрил горячо благодарит своего союзника за помощь. «Да благословит Небо того, кто вернул ему близких и богатство». Боорчу, одному из лучших офицеров монгольского хана, он преподнес десять золотых чаш и драгоценную одежду. Вскоре после этого он произнес слова, которые, может быть, объясняют его поведение: «Теперь я уже стар; когда, состарившись, я взойду на высоты мира иного…, кто станет править народом?»
Ослабевший, одряхлевший Тогрил чувствует приближение конца. Он стал игрушкой в руках тех, кто сильнее, и уже не в состоянии повести за собой войска. Может быть, этим объясняется снисходительность монгольского хана?
КРОВЬ В СТЕПИУстранив найманов, Тэмуджин мог вообразить, что его новая власть будет служить ему защитой от соседних племен. Он не учел Джамуки, этого вечного заговорщика. В остервенении, с которым этот человек вредит тому, кто так долго был его самым близким другом, есть что-то гипнотическое. Был ли он в самом деле главным соперником Тэмуджина, или «Сокровенное сказание» использует Джамуку только для того, чтобы подчеркнуть истинное значение великого хана, прием, который часто встречается в знаменитых рыцарских романах?
В первые же месяцы XIII века Джамука снова создает коалицию племен, враждебных Тэмуджину: меркиты нижней Селенги, татары верхнего Керулена, лесные ойраты, тайтчиуты Онона и даже некоторые роды онгхиратов из людей Тэмуджина. К этому не очень надежному союзу присоединились найманские роды, не рассеявшиеся в ходе войны с Тэмуджином. Джамука, провозглашенный гурханом, решил официально закрепить свою «контр-власть». С этой целью он призвал шаманов, которые совершили все положенные по обычаю обряды, в частности, принесение в жертву лошадей.
Но сторонники Тэмуджина не дремали. В степи новости распространяются быстро. Любая встреча пастухов сопровождается расспросами о движении племен, каждый охотник осмеливается приблизиться к стану, если только он уверен в дружелюбных намерениях его жителей. Уже в первые месяцы 1200-го года Тэмуджин был достаточно силен, чтобы содержать настоящую разведывательную службу, штат опытных разведчиков. Пастухи во время кочевья внимательно следят за племенами, расположившимися по соседству; они выставляют стражу на холмах у водопоев, изучают следы, оставленные скотоводами, которые побывали на пастбище накануне. Благодаря этим мерам Тэмуджин узнал, что Джамука мобилизовал десятки кланов и семей и что в скором времени ему предстоит новое столкновение с бывшим «названным братом».
Тэмуджин снова обратился к Тогрилу, своему стареющему и ненадежному союзнику. Первый бой произошел на берегах Аргуни. Летописцы сообщают, что с Джамукой было много шаманов, которые перед решающей битвой занялись колдовством, бросали камни в воду, заклинали богов способствовать успеху их господина. Если верить монгольским источникам, двоим из них — Буйруку и Хутука-Беки, удалось своими чарами вызвать бурю. Но говорят, что «заколдованная гроза отклонилась и разразилась как раз над ними…» Было ли это плохим предзнаменованием? Если только не предположить странного совпадения между заклинаниями шаманов и бурей, разразившейся над местом сражения, эпизод кажется маловероятным. Скорее можно допустить, что некоторые шаманы, накопившие опыт наблюдений за явлениями природы и привыкшие к капризам погоды, несомненно могли внушать скотоводам, что они обладают способностью «делать погоду».
Совершенно очевидно, что сражение, развернувшееся на берегах Аргуни, было необычайно жестоким. Бой длился целый день: «Сражались, сходясь все вновь и вновь, по многу раз и, когда стемнело, выставили посты и заночевали тут же, на поле боя». Наступление ночи остановило сражение, но еще в большей степени сняло усталость бойцов и животных, особенно лошадей.
Во время боя при Аргуни хан был тяжело ранен. Стрела задела шейную артерию, образовалась гематома, но Джелмэ, его верный генерал, тотчас же спешился, чтобы отсосать кровь из раны. Полночи Тэмуджин был без сознания, потом стал бредить, попросил пить. Джелмэ удалось тогда добраться до вражеских позиций и стащить из повозки бурдюк с кислым кобыльим молоком. Слегка разведенное водой, это молоко придало сил раненому, который, — отмечает хроника, строго следуя реализму, — упрекнул верного Джелмэ за то, что тот слишком близко от него сплевывал кровь; подсохнув, она образовала мало аппетитную коричневатую лужицу. Став на ноги, хан горячо благодарил друга, несомненно спасшего ему жизнь этой ночью. Наконец прибыли гонцы: они сообщили, что найманы покинули поле боя. Для Тэмуджина это была новая победа. На земле, оставленной сражавшимися, лежали трупы, над которыми уже роились мухи. Раненые, устав стонать, хрипели; многие из них умирали, так как гангрена и заражение крови не щадят тех, у кого на теле остались глубокие раны, нанесенные колющим оружием. То здесь, то там орудовали мародеры, снимая с трупов оружие, драгоценности, шапки. Тэмуджин заметил в стороне, на холме, плачущую женщину. Подойдя ближе, он узнал в ней дочь Сорхан-Сира, человека, спасшего ему жизнь, когда тайтчиуты подвергли его пытке колодкой. Женщина рыдала, потому что люди хана схватили ее мужа и неподалеку закололи. Вскоре появился Сорхан-Сира: он перешел на сторону Джамуки, но объяснил Тэмуджину, что его близким угрожали репрессии, и он не мог отказаться и присоединиться к своим истинным союзникам. Хан с легкостью простил этого старого верного друга, — говорится в хронике.
Когда закончилось сражение, явился вражеский воин по имени Джиркудай. Он заявил, что он стрелой — с одного выстрела — убил коня Тэмуджина, которого тот доверил своему генералу Боорчу. Настаивая на том, что этот блестящий выстрел сделал он, Джиркудай с величайшим спокойствием ожидал казни. Но мужественного лучника пощадили. Он получил прозвище Джэбэ, «Стрела»; он поступит на службу к хану и прославится в походах в Персию и даже еще более дальних, к границам Европы.
