Федор Раззаков - Другой Аркадий Райкин. Темная сторона биографии знаменитого сатирика
Письмо кончалось стихотворными строчками: «Прошу… Одно, Любите. Я давно К вам чувствами пылаю. Об этом воздыхаю и мечтаю».
Мы сидели после спектакля за кулисами. Это письмо переходило из рук в руки. Мы и смеялись, и возмущались. Автор наших программ Володя Поляков ходил и молча что-то обдумывал. Рома сказала: «Улица Бармалеева. Это на Петроградской стороне. Надо в ближайшие дни зайти по ее адресу. Поговорить с этой девицей, отчитать ее и посоветовать взяться за ум».
Володя Поляков вдруг остановился и вскрикнул: «Нет! Я против! Я предлагаю совсем другой вариант. Пойти к нам домой (Поляковы жили на Невском, рядом с театром), Ирина нас ждет с ужином, выпить по рюмочке коньяка за здоровье этой девицы. Честное слово, она неплохая баба». И лукаво добавил: «Ну, посмотри, Аркадий, как она трогательно пишет. Она же тебя любит, Аркаша», – и повторил стихотворное окончание любовного письма: Прошу Одно Любите Я давно К вам чувствами пылаю Об вас одном Вздыхаю и мечтаю!
Первые буквы каждой строки: ПОЛЯКОВ… Короче говоря, после спектакля мы ужинали у Поляковых, а Володю Полякова в тот вечер называли «Мадам Победнюк с Зексом», чему он радовался как мальчишка. Он любил розыгрыши и радовался, когда ему это удавалось…»
4 февраля 1948 года произошло знаменательное событие. В тот день свет увидел приказ Комитета по делам искусств при Совете Министров СССР, который гласил: «Выделить из состава Ленинградского государственного театра эстрады и миниатюр коллектив артистов под руководством А. И. Райкина, организовав из него самостоятельное хозрасчетное предприятие под наименованием «Ленинградский театр миниатюр».
Как мы помним, райкинский театр стал хозрасчетным предприятием еще в 1943 году. Ведущим актером в нем был Райкин, на спектаклях которого, собственно, и держался весь репертуар этого коллектива. Однако штат Театра эстрады, судя по всему, был настолько велик, что тянуть его на себе в материальном плане актеру в итоге оказалось не под силу. И он, забрав с собой ту часть актеров, которая работала с ним, добился того, чтобы его отпустили в «свободное плавание».
Летом 1948 года райкинцы выпустили новую программу – «На разных языках», где авторами выступили сразу несколько драматургов – опять же одной национальности: В. Поляков, М. Червинский, Б. Ласкин, И. Луковский, А. Верховский и В. Галковский. Это был спектакль во многом патетический, иногда даже слишком. Например, в положительном фельетоне «Мечты и люди» (В. Поляков) героями были ученые, общественные деятели и просто советские люди, берущие пример с выдающихся людей страны – С. М. Кирова, И. В. Мичурина, К. Циолковского. Действие начиналось в страшные годы ленинградской блокады: герой Райкина, обутый в валенки, укутанный в женский платок и с противогазом через плечо, находился в комнате с обвисшими, сырыми обоями на стенах, заиндевевшим окном и с коптилкой на столе и мечтал о том времени, когда наступит мир и вместо коптилки под потолком будут гореть электрические лампочки.
В следующем эпизоде комната действительно преображалась: горела большая люстра, стол был уставлен яствами, по радио звучал умиротворяющий вальс. Однако хозяин снова был недоволен: дескать, в комнате слишком жарко, в кондитерской нет любимых конфет, а по радио гоняют одну и ту же мелодию.
Наконец, в третьем эпизоде действие разворачивалось в будущем. На вокзале пассажиры усаживались в… ракету, которая должна была унести их на выходные на Луну. Тут же сообщалось, что на Северном полюсе растут цветы, зреют лимоны и апельсины.
Как писала Е. Уварова:
«Если в фельетоне «В гостинице «Москва» герои были заняты повседневными будничными делами и заботами, из чего и складывался обобщенный образ современника – положительного героя, то фельетон «Мечты и люди» страдал многими натяжками. К тому же необходимость показать, как «сбываются самые смелые мечты наших людей», диктовала чуждую Райкину слащавость…»
Действительно, подобные сценки нельзя было назвать «коньком» Райкина. Гораздо органичнее он смотрелся в остросатирических миниатюрах, где его талант трансформатора мог блистать во всей своей красе. Здесь же все было вяло, статично и слишком умильно. Кстати, так было не только в интермедии «Мечты и люди». Та же история приключилась и в сценке «Три тысячи метров над уровнем моря», где Райкин играл американского разведчика, скрывающегося за маской корреспондента, а в роли его разоблачителя выступал рядовой пастух (актер А. Рубин). Как писали об этом спектакле некоторые рецензенты: «Игра Райкина не согрета живым чувством… На некоторых сценках скучно, не смешно».
Как видим, райкинский театр ежегодно выпускал в свет новую программу. Естественно, и гонорары артистов и драматургов от этого только росли, поскольку театр Райкина, как мы помним, был хозрасчетной организацией (с 1943 года) и часть прибыли мог оставлять себе. Больше всего при этом доставалось нашему герою, который получал несколько зарплат: как актер, режиссер, соавтор миниатюр, а также ему «набегал» процент от общего сбора (общая сумма гонорара актера равнялась нескольким тысячам рублей в месяц). Никто из актеров райкинского театра на это не роптал (во всяком случае в открытую), поскольку всем было понятно – Главному Художнику положено иметь такие гонорары.
Неплохие деньги получали и драматурги (кстати, самые высокооплачиваемая в СССР категория литераторов): им платило Министерство культуры, выкупая у них пьесы, а также театры, которые эти пьесы ставили. Например, самым богатым советским драматургом в послевоенные годы был Константин Симонов, который только в 1947 году был удостоен гонорара в 275 267 рублей, поскольку его пьесы шли во многих театрах страны. Правда, в следующем году он получил на руки всего лишь… 18 721 рубль, но это была общая тенденция – многие театры (особенно на периферии), испытывая нужду, перестали сдавать полностью или частично кассовую выручку от продажи билетов в банки, расходуя деньги на нужды театра, избегая банковского контроля. Поэтому Управление авторских прав лишилось возможности получать причитающуюся авторам зарплату.
Кстати, с К. Симоновым, в жилах которого тоже текла еврейская кровь, Райкин был не только знаком, но и дружил семьями. Их дружба началась еще перед войной. Причем это Райкин познакомил Симонова с его женой – знаменитой актрисой московского ТРАМа Валентиной Серовой. Вышло это случайно. Райкин знал Серову (как мы помним, сатирик одно время тоже работал в ТРАМе, но только в ленинградском) и однажды, будучи за кулисами, представил ее Симонову, который пришел в театр по долгу службы – трамовцы ставили его пьесу «Парень из нашего города». О своей дружбе с драматургом Райкин вспоминал следующее:
