Ян Веннер - Великие интервью журнала Rolling Stone за 40 лет
И так случилось, что мы разговорились о хороших вибрациях. Дальше мы провели эксперимент с песней и идеей и решили, что сначала можно было бы сказать: «Мне нравятся ее яркие платья и то, как свет солнца играет на ее волосах. Я слышу звук ее нежного голоса, а ветер доносит аромат ее духов». Это чувственные вещи. А потом сказать: «Я улавливаю хорошие вибрации», – что служит контрастом всему чувственному – то, что называется нашим экстрасенсорным восприятием. Именно об этом мы и говорим.
Но ты хотел создать что-то новое и в музыкальном плане. Почему именно эта песня?
– Потому что нам хотелось объяснить данное понятие, кроме того, мы хотели создать нечто в духе ритм-энд-блюза, но с современным авангардистским оттенком. «Good Vibrations» была продвинутой музыкой в стиле ритм-энд-блюз.
Вы рисковали.
– О да, очень. Вообще, я не думал, что все получится, потому что это очень сложно, но оказалось, что люди приняли песню отлично. Они чувствовали, что в ней есть естественность, она лилась. Как будто «карманная» симфония.
Как получилось, что вы делали запись в четырех студиях?
– Потому что нам хотелось экспериментировать, сочетая саунды студий. Каждая студия обладает собственным саундом. На окончательное звучание пластинки повлияло то, что ее записывали на четырех разных студиях.
И все поддерживали твое начинание?
– Нет, не все. Многие говорили: «Ой, не делай этого, это слишком ново» или «Запись будет слишком длинной». Но я сказал, что нет, запись не будет слишком длинной, а будет просто такой, какой должна быть.
Кто не соглашался с вами? Ваш менеджер? Звукозаписывающая компания?
– Нет, кое-кто из группы, но не могу сказать кто именно. Просто были такие мнения. Ребята не совсем понимали, почему мы прыгаем из одной студии в другую. И не могли так, как я, представить себе пластинку. Я мыслил запись как нечто целостное.
Ты помнишь, когда осознал, что запись готова?
– Я помню, когда она была готова. Это было в студии Columbia. Помню, я ее ухватил. Я просто чувствовал ее, когда делал окончательное сведение. Было ощущение силы, был скачок. Чувство восторга. Художественной красоты. Это было все.
Ты что-нибудь сказал при этом, не помнишь?
– Помню. Я сказал: «О боже, сядьте и послушайте это».
Ты почувствовал тогда, что это твоя самая главная песня? Думал ли ты что-либо вроде того, что «Good Vibrations» – достижение нового уровня в музыке?
– Да, я чувствовал, что это некий уровень. Во-первых, в ней ощущалось нечто очень претенциозное, и звучала она претенциозно. Во-вторых, это было первое использование виолончели в рок-музыке подобным образом – использование ее как открытого инструмента, как рок-инструмента.
Не говоря о терменвоксе.
– Терменвокс тоже впервые звучал в рок-н-ролле.
К тому времени, когда ты записал «Good Vibrations», твоя художественная концепция вызрела настолько, что намного превзошла то, что ты делал, скажем, в период «Surfin’» (первый сингл The Beach Boys, вышел в 1961 году. – Пер.). Был ли какой-то конкретный период, когда ты понял, что теперь ты создаешь музыку исключительно по своим правилам?
– Да. Альбом «Pet Sounds»[82] стал тем периодом, когда я думал, что занимаюсь своим… через позицию Фила Спектора. Ну, а позиция Фила Спектора состоит в том, чтобы использовать множество инструментов и сочетать их ради единой формы или единственного звука.
Сочетать кларнеты, тромбоны и саксофоны, чтобы получить определенный звук, а не так, чтобы, сделав ту или иную аранжировку, услышать: «Ой, это пикколо, ой, это тромбоны».
Какое влияние оказал на тебя Спектор в художественном плане и в смысле конкуренции?
– Ну, я чувствовал, что не столько конкурирую, сколько соревнуюсь, соревнуюсь в величии стиля моей музыки. У нашей группы высокий художественный уровень. Мы считаем Фила Спектора величайшим, самым передовым продюсером в музыкальном бизнесе.
Но он же не сочиняет песни.
– Ну, я неколебимо верю в то, что он написал те песни и оказал честь другим. Чтобы записать их так, как он это сделал, он должен был их написать.
Майк Лав[83] говорил, что ты сочинил «The Warmth of the Sun» в считаные часы после убийства Джона Ф. Кеннеди, и в этом доказательство того, что даже в очень суровое время ты смог выразить очень позитивные эмоции.
– Да, странно, но, по-моему, мы всегда отличались одухотворенностью и писали музыку, чтобы подбодрить людей. Я всегда ощущаю священный трепет перед записью. Даже во время записи «Surfer Girl»[84], даже тогда я ощущал душевный подъем.
Каков характер твоей духовной позиции сегодня? Влияет ли она на твое отношение к миру?
– Нет, нет же. Я не настолько осознаю мир, как мог бы.
А это непременно плохо?
– Да, потому что мне кажется, что, если бы я лучше осознавал мир, я мог бы создавать слова песен, более созвучных реальной жизни людей.
Ты работаешь над этим именно сейчас?
– Да, я работаю над этим именно сейчас, я работаю с людьми, которые, как мне известно, знают в этом толк. Например, поэт Ван Дайк Паркс, этот парень соединяет меня с тем, что мне нужно. Он держит меня в курсе всего происходящего.
Ты когда-нибудь думал записать собственный альбом?
– Нет. Не думал об этом, мне казалось, он не будет коммерческим, если я его запишу.
Ну, так что?
– Ну, возможно, я мог это сделать тогда. Думаю, мог бы.
Одно время ты с ним работал над революционным альбомом под названием «Smile», который вы так и не выпустили[85].
– Да, мы не завершили его, потому что было много проблем, проблем внутри группы. У нас были сроки, которые мы не смогли соблюсти. Поэтому мы прекратили работу. Плюс к тому мы сделали «огненный трек». Мы свели песню под названием «Fire», надели пожарные шлемы на музыкантов и поставили в студии ведро, в котором горел настоящий огонь, поэтому во время монтажа пахло дымом. А примерно через день сгорел один дом на той же улице, где располагалась студия. Мы подумали: а что, если это колдовство? Мы не знали, с чем связались, поэтому решили не заканчивать песню.
Кроме того, я пристрастился к наркотикам и стал выделывать такие кульбиты. Публика просто балдела. Я стал претенциозным и делал то, что вообще не было свойственно The Beach Boys. Это было мое.
Что за программу выработали доктор Лэнди[86] и его команда?
– Ну, в основном она была направлена на то, чтобы вылечить меня от наркомании.
У тебя была такая проблема?
