Сергей Семанов - Брусилов
В своих воспоминаниях Брусилов побранил «немцев» (не разделяя их на классы), а свою страну представил жертвой нападения Гогенцоллернов. Ошибочность его суждений сегодня, безусловно, ясна, но нужна также существенная оговорка. Старый военачальник писал свою книгу в начале двадцатых годов, когда идеологи троцкистского толка всячески поносили историю России, старую и новую. А было их немало, и вопили они громко и нагло. Например, в тогдашних учебниках прямо писалось, что эта «проклятая Россия» вызвала мировой пожар. Брусилов не мог им ответить прямо, но хотел хоть как-то отделиться от хулителей родной страны. Старый и больной, он и тут хотел защитить Родину, делая это в меру своего разумения.
Летом 1914 года чета Брусиловых отдыхала и лечилась на минеральных водах модного тогда курорта Киссинген в Южной Германии. Остро чувствовалось даже по настроению немецкой курортной публики, что прусской военщине удалось отравить шовинистическим угаром существенную часть своего народа. Брусилов повсюду замечал открытые проявления антирусской пропаганды, порой весьма вызывающей и оскорбительной. Далекий от политики в ту пору, Брусилов не знал, что этой военщине почти не имелось противоборствующих сил в Германии, что славная когда-то немецкая социал-демократия, детище Маркса и Энгельса, уже доверила руководящие посты соглашателям, предателям рабочего дела. Путь к войне для прусских генералов был открыт.
Не понимая всех подспудных причин надвигающейся грозы, Брусилов тем не менее ясно видел ее внешние признаки… Далекие, казалось бы, раскаты грома свидетельствовали, что гроза эта вот-вот разразится: в Сараеве был убит сербским националистом наследник австро-венгерского престола, Вена предъявила ультиматум Сербии. А корпус Брусилова стоял на самой-самой русско-австрийской границе. Колебаний не было: скорее туда, в Россию, к своим полкам.
Проехав пол-Германии, прибыв в Варшаву, а потом в Винницу, Брусилов всюду наблюдал обычную спокойную жизнь. Огромное большинство людей во всей Европе не подозревало даже, что темные силы мира уже подготовили страшную бойню, чтобы ради торжества международной плутократии эта бойня разразилась буквально с часу на час. Но повсюду еще царила эта обманчивая тишина, призрачный, зыбкий покой.
Лишь немногие понимали тогда цели того тайного и страшного замысла. Как раз по ту сторону тогдашней русской границы, против тех мест, где стоял брусиловский корпус, в польском местечке Поронино, окруженный верными соратниками, развернул свою кипучую деятельность молодой еще, полный сил Ленин. Он вскрыл причины подготовки империалистического заговора («передел мира»), указал на истинного виновника — международный промышленный и банковский капитал, мировые сверхмонополии, их пособников — «желтых» вождей рабочего движения, социал-предателей, как их тогда называли.
Ленин указал те силы, которые единственно смогут уничтожить самую причину разбойничьих войн, — рабочий класс в союзе с трудящимся крестьянством, союз серпа и молота тружеников всех стран.
Ленин прозорливо восстал против бессильного (а подспудно — предательского) пацифизма, ибо неверно, что всякая война плоха, — были, и не раз, войны справедливые, народные, а вскоре предстоит самая справедливейшая из них — наша славная гражданская, где Ленин станет во главе армий трудового народа.
Тогда Брусилов еще не знал Ленина. Не слыхал он и о ленинском учении, о его соратниках. Знакомство произошло позже, в совершенно иных условиях. Но тогда этого Брусилов не предвидел и предвидеть не мог.
Итак, мировая плутократия все подготовила для грядущей войны. В середине июля по старому стилю (в конце его по новому) враждующие стороны изготовились к взаимному истреблению. Семь германских армий нацеливались на Францию и Бельгию, намереваясь разгромить их в кратчайший срок — до начала русского наступления на востоке и до подхода английских войск через Ла-Манш. Им противостояли пять армий французских, бельгийская, а также английский экспедиционный корпус. Силы сторон были примерно равны — по полтора миллиона вооруженных бойцов с каждой.
Немцы оставили на Востоке лишь одну армию в Восточной Пруссии и корпус в Силезии. То была очевидная авантюра, порожденная недооценкой русской армии, России в целом. За этот просчет германский милитаризм заплатил в первой мировой безмерную для себя цену — поражением в итоге войны. Но это выяснилось позже. Зато почти вся армия Австро-Венгрии стала у русской границы… Это уравняло силы противников. Немцы планировали на своем Восточном фронте активную оборону с последующим перебросом войск из разгромленной, как они надеялись, Франции и нанесением по России решающего удара. Австрийцы, напротив, намеревались наступать сразу: опираясь на свои мощные крепости в Галиции, они планировали удар на север, в направлении Варшавы, с целью окружения большой группы русских войск.
Российский Генеральный штаб тоже намечал немедленное наступление. Северо-Западный фронт состоял из двух армий и нацеливался на Восточную Пруссию. Юго-Западный, сильнейший, насчитывал четыре армии, одной из них, 8-й по номеру, должен был командовать генерал Брусилов. Предполагалось согласованное наступление всех четырех армий в Галиции и разгром австрийских войск.
«Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить», — язвительно высмеял молодой артиллерийский поручик Лев Толстой бумажно-карандашную генеральскую самоуверенность. Гладко было у всех главноначальствующих в июле 14-го. Все готовились наступать и вскорости разгромить врага. На деле все получилось совсем иначе.
Утром 18 июля Брусилов прибыл в Винницу. Он поспел вовремя: в этот самый день в России была объявлена общая мобилизация. Согласно заранее разработанному плану брусиловский корпус разворачивался в армию, а он становился ее командующим. Кое-кто и тогда еще надеялся на мирный исход событий. Но нет, трагедия народов была крепко продумана закулисными режиссерами. 19 июля (1 августа) кайзеровская Германия объявила войну России. Через два дня началось нападение немцев на Бельгию и Францию, а еще через день в войну вступила Англия. Первая мировая война, до основания потрясшая весь старый мир, началась.
…Тихая прежде Винница оглушалась шумом и суетней. Топали солдатские сапоги, гремели армейские повозки о булыжные мостовые, ржали кони, разносились строевые песни, звучали слова команд. Войска срочным маршем выступали на запад. Туда, к австрийской границе, куда уже выехал на автомобиле в сопровождении конного конвоя командующий восьмой армией.
Впоследствии Брусилов с искренним и грустным чувством написал: «Винница — это последний этап нашего мирного, тихого бытия в прошлом… Наш скромный уютный домик с садом, любимые книги и журналы, милые люди, нас окружавшие, масса зелени, цветов, прогулки по полям и лесам, мир душевный… А затем — точка… Налетел ураган войны и революции, и личной жизни больше нет. Конец прошлому в малом и великом».
