Юрий Сафронов - Дневник Верховского
Из «Сербского дневника» известно так же, что, находясь в Сербии, Верховский носил цивильный костюм. Заслуживает особого внимания и даже удивления, что в разведывательном отделении сербского Генштаба Верховскому были показаны некие «бумаги» с донесениями военных и «других агентов», которые очень много дали для его работы (С. дн. 24. II). Отметим, что списки секретных агентов и их донесения всегда и везде считались (и считаются) государственной тайной. Они особо охраняются и не подлежат огласке.
В работах по исследованию вопроса подготовки императорской России к войне подчеркивалось, что Генеральный штаб России внимательно следил за развитием вооруженных сил Австро-Венгрии. «Состояние их благодаря разветвленной сети агентуры было известно царским генералам досконально»{145}.
Благодаря рапорту полковника Димитриевича, опубликованному в Югославии в 1950-х годах{146}, стало общеизвестным, что Артамонов занимался разведывательной деятельностью на территории Австро-Венгрии.
Такая деятельность осуществлялась при помощи агентуры, возглавляемой отставным австро-венгерским офицером Малобабичем. Через Малобабича шли небольшие денежные потоки на оплату услуг агентов. Им же, Малобабичем, по заданию Димитриевича, тайно от Артамонова было организовано покушение на Франца Фердинанда. О Верховском в рапорте Димитриевича не упоминалось.
Димитриевич сделал также признание, что он не сообщил ничего Артамонову относительно подготовки покушения. Небольшие деньги, которые были получаемы от Артамонова и посылались находившимся на службе у Димитриевича соучастникам покушения через Малобабича, выдавались под предлогом необходимости проведения в Боснии разведки и фотосъемки. Расписки за полученные деньги, по признанию Димитриевича, находились в «русских руках».
Артамонов, несомненно, должен был использовать в своей деятельности агентуру, и здесь невозможно было обойтись без финансирования. Откуда и по каким каналам шли средства? Это так и осталось до конца не выясненным. Как полагают некоторые историки — деньги (из Франции и Англии) для организации теракта были доставлены в апреле 1914 года масоном доктором Радованом Казимировичем… Считается, что в комнате Принципа в Сараеве после его ареста было найдено 2700 крон, а в мешке от соломы более 1000 крон в рамке иконы. Академик Н.П. Полетика считал, что Артамонов дал Димитриевичу около 8000 франков на сербскую пропаганду в Австрии.
С другой стороны, даже если Димитриевич (Апис) и брал деньги у Артамонова на известные ему цели, то из этого совсем не обязательно следует, что Артамонов руководил заговором. В доказательство можно привести пример из российской истории: жандармский подполковник Н. Кулябко имел на денежном содержании секретного агента Богрова, но из этого совсем не вытекает, что Кулябко готовил покушение на премьера П.А. Столыпина. Очевидно, что Богров просто обманул жандармского подполковника. Такого же плана история с небезызвестным Азефом. Такова в то время была система отношений тайной полиции, ее секретных агентов, провокаторов и т.п.
По австрийским данным, оружие, которым пользовались террористы, было следующим: 1 граната (иногда писали «бомба») и по 1 браунингу на каждого, — всего 6 бомб и 4 браунинга с припасами были взяты с военных складов в Белграде. В этом случае остается открытым вопрос: для чего Артамонову нужно было давать заговорщикам деньги на покупку оружия?
Из «Сербского дневника» известно, что Верховский пытался получить через Иванку (дочь своей квартирной хозяйки) немецкие деньги — марки (С. дн. 17. II).
Ввиду сильно развитой немецкой агентуры, пользоваться услугами белградского банка Андреевича, либо французско-сербского банка было бы крайне неразумно. Зачем Верховско-му нужны были марки, если в обращении были динары? Скорее всего, он предполагал после окончания срока своей вполне мирной восьмимесячной командировки возвратиться в Россию через Австро-Венгрию и Германию, где намеревался недорого приобрести подарки для своей семьи.
По-мнению князя Г.Н. Трубецкого, назначенного послом после скоропостижной смерти посланника Гартвига, полковника Артамонова отличали верность делу, честное служение родине, неподкупность. Он не шел ни на какие сделки, чтобы не компрометировать Россию, решился отказаться от сотрудничества с сербской тайной организацией «Объединение или смерть», больше известной как «Черная рука». Уведомлял о любых неофициальных предложениях не только Генеральный штаб, но и МИД. Так, он отверг услуги чешского шпиона Навратилова, который осенью 1912 года предлагал ему за деньги передать военные планы австро-венгерского правительства против Сербии. Он отклонил также предложение русского разведчика в Австро-Венгрии генерала Занкевича помочь ему в организации наблюдения за Боснией и Герцеговиной через Сербию{147}.
Характеризуя Артамонова, князь Трубецкой оказал ему, как говорится, медвежью услугу… По мнению академика Ю.А. Писарева, ссылающегося на воспоминания генерал-квартирмейстера Ю.Н. Данилова, одно время ведавшего делами контрразведки, Артамонов был плохим разведчиком{148}. Он якобы предпочитал мазурку на балах, устраивавшихся в королевском дворце, работе со шпионами, был слишком интеллигентен, чтобы заниматься «грязным делом», и все поручения выполнял с крайней неохотой. В конце концов Артамонова пришлось заменить. Во время сараевского заговора разведкой на Балканах ведал военный агент в Болгарии полковник Татаринов. «Но, — добавлял Писарев, — и он не был в то время в Сербии»{149}.
Согласно опубликованным в открытой печати приказам Генерального штаба полковник Александр Александрович Татаринов в это время (на 5 мая 1914 года) был военным агентом в Китае и никак не мог оказаться на Балканах. Теперь, кажется, все разночтения по этому вопросу должны быть закрыты, поскольку в Сербии никого из представителей российского Генштаба, кроме полковника Артамонова и капитана Верховского, не было.
В.А. Артамонов был тогда, что называется, у всех на виду, и по этой причине он не мог осуществлять разведдеятельность против Австро-Венгрии, действуя напрямую посредством «черноруковцев» и их руководителя Димитриевича. Возможно, что поэтому у ряда зарубежных историков (Тейлора, Дедиеpa) «сложилось мнение», что в «деле» был замешан капитан Верховский, который, по их мнению, находился в Белграде с целью сбора разведывательных данных, для чего встречался с Димитриевичем (Аписом).
Заслуживает внимания, что по личному распоряжению военного министра Сербии Стефановича к Верховскому был «приставлен» капитан Джурич, который находился при нем почти неотлучно. В его задачу входило быть посредником между ним и военным министром и добывать все, «что нужно» (С. дн. 6.II.1914). Такая опека, с одной стороны, сильно облегчала задачу Верховскому по сбору нужной ему информации. С другой стороны, в определенном смысле, она связывала ему руки.
