Павел Мурузи - Александра Федоровна. Последняя русская императрица
Можно, правда, было бы спросить у этой самоуверенной государыни — откуда у нее столько информации? Алике была с ней малознакома, а ее поездки в Германию отличались краткосрочностью.
— Вот увидите, она будет выражать совершенно другие идеи, абсолютно противоположные распространенному о ней мнении. Она — человек властный, поверьте мне. Она всегда будет действовать, принимая решение сама, и не уступит никому даже малой толики власти, которой, как она полагает, ее наделят. У моей племянницы слишком преувеличенное мнение о себе самой, о своем уме и своих достоинствах...
Нужно заметить, что императрица Фредерика была единственным человеком, которая проявляла столько враждебности по отношению к невесте, о которой говорили во всем мире.
Будущий ее народ видел над головой молодой принцессы сияющий нимб. Все в интеллектуальных кругах Санкт- Петербурга выражали к ней только свои симпатии. Те русские люди, которые в это время находились проездом в Лондоне, говорили послу, что они будут только рады, если их представят той, которая в один прекрасный день станет их государыней. Но эти же люди, добившись своего, тут же начинали жаловаться на холодность оказанного им приема, подчеркивали, что принцесса не сказала им ни одного ласкового слова.
Разумеется, робость Алике не способствовала завоеванию ею требовательных светских дам, которые смотрели на нее скорее как на любопытное животное. Они сразу решили, что ей не хватает привычной любезности, и не без удовольствия злословили о ней.
В это время в русских кругах уже распространялись тревожные слухи об ухудшающемся состоянии здоровья Александра III. В Санкт-Петербурге, как и в Москве, наблюдалась заметная тенденция либерального толка. Всемогущий обер-прокурор Святейшего синода К. Победоносцев снискал ненависть всех интеллектуалов империи. Все повсюду говорили о свободе совести, об уважении прав всех граждан империи, а Победоносцев упрямо выступал против всех передовых идей и постоянно укреплял свою личную власть над царем, и это уже не могло не вызывать всеобщего осуждения.
Народы, населяющие нашу планету, во всех ее частях, остаются такими, какие они есть, и имперская традиция требовала от Алике изменить свою веру, если она хотела выйти замуж за наследника престола. Сердце ее разрывалось, когда она приносила такую великую, на ее взгляд, жертву. Отцу Яничеву пришлось прибегнуть к своей обходительности, к дипломатической тонкости, чтобы она преодолела свои последние душевные терзания. Когда летом в Виндзоре стало известно, что невеста, наконец, уступила желанию своего претендента на ее руку и намерена поменять религию, она стала подвергаться резкой критике со стороны русского общества.
Все сторонники установленного Победоносцевым сурового политического режима в глубин^ души надеялись, что она на это не пойдет, и посему считали ее высшим существом. Ее согласие принять православие было повсюду встречено с живым разочарованием. В царском окружении об этом старались сильно не распространяться, но когда все стало ясно, то повсюду — в аристократических салонах, в высших учебных заведениях, в «элитарных» университетских кругах — вдруг начался откат назад: на самом ли деле молодая принцесса Гессенская является той сказочной птицей- феникс, которой ее представляли?
Само собой, императрица Мария Федоровна, несмотря на свои умильные депеши, дорогостоящие подарки, громко заявляла всем* кто хотел ее слушать, что ей не нравится этот брак. Она без всякого стыда утверждала, что у такой супруги, как Алике, нет необходимых качеств, чтобы даже вступить на нижнюю ступеньку трона. Сестры Николая, великие княгини, тоже не скрывали своей враждебности. Беспричинная ревность — а у какой ревности есть причина? — заставляла злонамеренных людей критиковать еще до приезда в страну ту, которая заставила себя отказаться от самых сокровенных убеждений, только ради того, чтобы им понравиться!
В июне 1894 года Николай был все еще ослеплен своей мечтой. То, что не бы по любовью к его любимой невесте, он безоговорочно отвергал. Можно было бы подумать, что молодые люди отведали «фильтра любви», иначе как поверить тому, что происходило у всех на глазах?
Николай решил рассказать своей невесте о своей прежней жизни. Он не позволил ей самой наткнуться на интимные записи в его дневнике, посвященные его взаимоотношениям с Кшесинской, напротив, он взял на себя инициативу и рассказал ей все, подробно, об этом своем любовном опьянении.
Она спокойно, с серьезным видом, выслушала его, не сделав ему ни единственного упрека, и два дня спустя написала ему:
— Все мои мысли по-прежнему только с Вами, Моя любовь к Вам усиливается с каждым днем. Те, кто еще друг друга не любили, теперь любят, а те, кто всегда любили друг друга, любят еще сильней».
А ниже, тоже на французском, на большом листе: «Всегда хранить верность, всегда ждать... всегда любить, открывать объятия и протягивать руки. Я хочу написать только одно слово на этой чистой странице — счастье! счастье! Никогда не забывайте Вашу искреннюю, Вашу маленькую девочку, которая Вас так глубоко любит. Мой малыш, никогда не меняйтесь, доверяйте Вашей маленькой дорогуше, которая так глубоко, так всепоглощающе вас любит, что и высказать нельзя. Словами нельзя выразить Вам мою любовь, они бессильны, мое восхищение Вами, мое уважение к Вам. Нужно спокойно смотреть на то, что осталось позади нас. Мы все подвергаемся искушениям в этом мире, когда мы молоды и не можем бороться с соблазнами, ограждать себя от них. Но ведь мы потом раскаиваемся, выходим на верную дорогу, а Бог прощает нам грехи наши. Простите меня, Ники, за мою любовь, я слишком много Вам написала, но мне так хочется, чтобы Вы не разуверились в моей любви к Вам, и знали, что я Вас еще больше люблю за то, что вы рассказали мне эту маленькую историю; Ваше доверие ко мне меня так глубоко затрагивает, и мне остается лишь усердно молиться Богу, чтобы я оказалась достойна Вашего доверия. Да благословит Вас Бог, мой возлюбленный Ники...»
Двое возлюбленных, жених и невеста, она с ее девственно-чистой любовью к нему, к которому ее сердце впервые забилось еще любовью юной, и он, очищенный своей искренней, без утайки, исповедью, эти два соучастника, приобщенные к космической силе Господа, продолжающего свое Творение, обретающие надежду, считали, вероятно, такую любовь чудом, если еще до них, поэты брали в руки свою лютню, чтобы на протяжении веков воспевать такую все торжествующую любовь, как у них!
В этот день, 23 июня 1894 года, когда оба возлюбленных искали уединения в лесных пристанищах Виндзорского парка, произошло одно не менее счастливое событие, ко- торое вывело их за пределы очерченного ими для себя магического интимного круга: герцог Йоркский чуть не обезумев от радости, сообщил королеве Виктории, что его жена, принцесса Мэй, успешно разрешилась от бремени. Правнук великой королевы появился на свет в десять часов утра.
