Гертруда Кирхейзен - Женщины вокруг Наполеона
Мальмезон был всецело домом Жозефины. Ни Тюильри, ни Сен-Клу, ни Фонтенбло не были так проникнуты ее духом, как этот дворец. Здесь ее индивидуальность сказывалась во всем убранстве, ее душа жила в каждой отдельной вещи. Из своей полуденной, знойной родины она унесла с собой и сохранила любовь к прекрасным экзотическим растениям, цветам и птицам и населила весь дворец самыми редкими экземплярами тропической флоры и фауны. В Париже ее покои тоже всегда были убраны цветами, которые было поручено сменять каждый день знаменитой цветочнице Бернар. В парке Мальмезона по ее желанию были устроены искусственные озера, оранжереи, аквариумы и клетки для птиц. Ее прирожденной расточительности было здесь где развернуться. На приобретение редких растений она тратила безумные суммы денег. Так, например, за одну только луковицу тюльпана она заплатила 4000 франков.
В своих туалетах Жозефина проявляла не меньшую расточительность. Говорят, иногда в течение одного года она покупала больше шестисот платьев. Знаменитый торговец модными товарами Леруа доставлял ей настоящие шедевры изящества и элегантности. Один он подавал ей ежемесячный счет больше чем на 15 000 франков. В бытность ее императрицей ей отпускалось на туалеты 600000 франков, которых ей, однако, далеко не хватало на удовлетворение всех ее прихотей. Особенно она любила бриллианты и драгоценные украшения. Наполеон, который и сам любил, чтобы его придворные дамы обвешивались золотом и бриллиантами, буквально засыпал Жозефину драгоценными подарками. Для склада всех ее сокровищ ей не хватало даже того шкафа, который служил Марии-Антуанетте хранилищем ее драгоценностей. И, однако, у прежней королевы Франции он никогда не бывал совершенно полным.
Жозефина никогда не могла справиться со своими издержками. Наполеон беспрестанно должен был платить ее долги, хотя, конечно, делал это очень неохотно и часто сердился на расточительность своей жены. Она стоила ему куда дороже всех его любовниц. Но никогда по этому поводу он не делал ей бурных сцен, питая ненависть ко всякого рода домашним ссорам. Однажды он сказал статскому советнику Редереру: «Если бы в домашней жизни у меня не было спокойствия и довольства, то я был бы несчастнейшим человеком». И все – Тибодо, Редерер, Констан, мадемуазель Аврилон, Коленкур, Бурьен и многие другие, – высказывают мнение относительно брака Наполеона с Жозефиной, что за исключением нескольких бурь в раннем периоде это был счастливый брак. Действительно, Наполеон был очень миролюбивый и заботливый муж. Во всякое время, где бы он ни находился, летали ли пули вокруг его головы, лежало ли на нем бремя работ и походных планов, он всегда думал о своем доме и о жене. Если он приезжал в какой-нибудь город, то первое, что он делал, это писал письмо Жозефине. Если это даже были несколько строк, то он всегда в них справлялся об ее здоровье, сообщал ей о своем самочувствии, рассказывал о своих успехах или о подробностях битвы, сообщал ей о политических событиях, – словом, делился с ней всеми своими радостями и заботами. Если она ему не пишет, то он беспокоится об ее здоровье или огорчается, что она не находит времени для него.
Хотя в письмах консула и императора уже и нет больше того огня, который пылает в письмах генерала Бонапарта, но все же они написаны тем заботливым и любящим тоном, который говорит об истинно глубоком чувстве к тому, к кому они обращены. В них видна спокойная любовь супруга, который счастлив вполне только тогда, если он уверен в полном благополучии своих близких. Его жена была его лучшим другом. Когда она бывала больна, он проводил около ее постели каждую свободную минуту, а если был занят, то посылал слугу осведомиться об ее самочувствии. Даже ночью при малейшем недомогании Жозефины он посылал узнавать о ее здоровье, или же приходил сам спросить ее, как она себя чувствует.
Так проходили годы. Жозефина все старела и старела и все еще не порадовала Наполеона наследником его имени. Бедная Жозефина вечно терзалась ревностью и страхом, что более молодая и плодовитая соперница может вытеснить ее и занять ее место около мужа, которого она любила теперь и сказочное счастье и гений которого давали достаточно оснований для того, чтобы ей завидовала каждая женщина. Многочисленные увлечения ее мужа далеко не были для нее тайной и еще больше усиливали ее беспокойство. Со страхом следила она за каждым шагом Наполеона и не скупилась для него ни на сцены ревности, ни на слезы, ни на обмороки. И только когда Наполеон усыновил ее Евгения, она немного успокоилась, хотя и этот факт не представлялся ей верной и длительной гарантией. Она знала, что Наполеон, потеряв надежду иметь от нее наследника, обратил свои ожидания на братьев, Жозефа и Люсьена. Но у обоих до сих пор были только девочки. Итак, если уж суждено было племяннику быть продолжателем славы и имени Наполеона, то пускай хоть это будет ребенок, в жилах которого будет течь и ее кровь. И она обратилась к Гортензии как к спасительнице. Она выдала ее замуж за Луи Бонапарта, к великому несчастью этой достойной жалости будущей королевы.
Гортензия оправдала возлагавшиеся на нее надежды. В первый же год своего замужества она родила сына, получившего имя Наполеона-Шарля. Этот ребенок сделался любимцем Наполеона; на этого племянника он возложил теперь все свои надежды. Он нянчился с ним, как настоящий отец, сочинял для него басни, сажал его с собой за стол во время завтрака и видел уже в нем своего наследника. Маленький Наполеон звал большого Наполеона «дядя Бибиш» и любил его больше всех на свете. Но и этому ребенку не суждено было стать избавителем Жозефины от всех бед. Пока же его появление далеко прогнало от нее страшное привидение развода.
IV
Наполеон достиг вершины своего могущества. Возникла Империя. Блеск, роскошь, слава, могущество и почести окружали молодой трон, который воздвигся на развалинах революции еще величественнее и пышнее, чем прежний. Престарелый папа Пий VII лично прибыл из Рима в Париж, чтобы возложить корону на голову необычайного человека, который еще десять лет тому назад боролся за свое существование в этом самом городе, преклонившемся теперь перед ним как перед императором. Несомненно, прекраснейшим моментом в жизни Наполеона был тот день, когда он, облеченный в пурпурную мантию прежних французских королей, вместе с Жозефиной подошел к алтарю в соборе Парижской Богоматери, чтобы из рук главы церкви принять корону, украшавшую голову Карла Великого. Он не стал дожидаться, пока папа возложит на него эту корону, но взял ее, возложил на себя собственноручно, после чего он короновал и спутницу своей жизни, которая поднималась рядом с ним со ступени на ступень вплоть до этого трона, завоеванного его шпагой. И Жозефина с достоинством взошла на этот трон и в течение пяти лет украшала его, как настоящая прирожденная принцесса. Властители Европы склонялись перед ней и искали ее поддержки и заступничества перед человеком, раздававшим короны и отнимавшим их по своему усмотрению.