Элизабет Хереш - Александра
После приема в честь иностранных королей, принцев, чрезвычайных и полномочных послов и посланников царская чета, по обычаю, едет в монастырь на молебен.
Весь город готовится к дню коронации. Здания реставрируют, некоторые сносятся, чтобы на их месте возвести новые. На фасадах, воротах, над окнами, а также на памятниках, городских воротах и Триумфальной арке развешивают бесчисленное множество лампочек для ночной иллюминации. До блеска начищены эмблемы с российским государственным орлом. Здания, и прежде всего вдоль предполагаемого пути следования праздничной процессии, красят и украшают, на них вывешивают бело-сине-красные и черно-желто-белые флаги, которые теперь развеваются с фасадов, крыш и ворот вместе с другими знаменами. Над порталом Благовещенского собора натягивают балдахин из пурпурно-красного бархата. Издали сверкают золоченые купола кремлевских церквей, и пестрые камни собора Василия Блаженного, строитель которого был некогда ослеплен, «чтобы никогда больше не мог бы построить такой красоты», сверкают посреди широкой Красной площади. Из всех уголков страны сюда стекается народ: разве не говорится, что больной исцелится, а слабый окрепнет, если увидит коронованного царя, «помазанника Божьего»?
Николай предпочитает первую русского корону, которую носил восемь столетий до этого Владимир Мономах. То ли из любви к древним традициям — время после Петра I считается «западным, нерусским», — то ли из практических соображений (архаическая корона-шапка с соболиным кантом весит всего лишь около килограмма), неясно. Однако советники и церемониймейстер настаивают на несколько-килограммовой парадной короне — память любви царицы Екатерины к блеску и роскоши. Высокая, напоминающая епископскую мирту, с массивным бриллиантовым крестом и гигантским рубином посередине и сорока четырьмя крупными и бесчисленным множеством мелких алмазов, а также с тридцатью восемью розовыми жемчужинами, она представляет собой не только символ русского богатства, но и бремени царского достоинства. Традиционная малая корона для Александры состоит исключительно из бриллиантов. Оба получат свои короны только во время церемонии.
Вдоль километровой подъездной дороги в Кремль выставлены двухрядные шпалеры из военных, призванные сдерживать натиск толпы. По обочинам улиц выстраивается гусарская гвардия Николая.
Залпы салюта вмиг усмиряют возбужденный люд. Едва стихают залпы, как кремлевские колокола возвещают о начале процессии, и пока трезвон подхватывают другие церкви, появляется торжественное шествие. Медленно и с достоинством едут элитные конные полки. За ними следует кавалерия императорской и казацкой гвардии, гордость русской армии. Следом знать и посланники различных областей страны, и в пестром разнообразии их экзотических одеяний и головных уборов, кажется, отражаются ее необъятные просторы, — словно хотят напомнить о том, что Россия настолько велика, что когда на ее востоке восходит солнце, на западе только гаснет вечерняя заря. Вот появляется гвардейский оркестр и начинает играть царский гимн — после первых тактов толпа подхватывает «Боже, царя храни», в это время показываются сановники, придворные министры и адъютанты из свиты нового царя.
Раздаются крики «Ура!» — это в толпе заметили царя. А вот и он. Медленным парадным шагом едет Николай на серой в яблоках лошади, поводья которой держит спущенными в левой руке, а правую руку то и дело вскидывает в ответ на приветствия. В отличие от герольдов, одетых в роскошные мундиры с блестящими на солнце эполетами и орденами, царь в форме Преображенского полка с одним орденом Андрея Первозванного.
За эскортом следуют великие князья и кавалерийский строй, за ними монархи других стран, послы — и затем парадная карета с Александрой и вдовствующей царицей. На Александре русский придворный наряд: серебристо-белый, из украшений — исключительно жемчуг. Золоченая карета, которую Фаберже с точностью до мельчайших деталей воспроизвел в знаменитом Коронационном яйце, запряжена восьмеркой лошадей; ее сопровождает ровно такое же количество кучеров, шталмейстеров, офицеров и пажей; по бокам едет четверо казаков в парадных формах, позади еще шесть камер-пажей и два конюха.
Под восторженные возгласы народа шествие останавливается перед Успенским собором Кремля.
У ворот Николая и Александру встречает со святой водой духовенство в золоченых праздничных ризах, протягивая для целования крест. После того как Петр I упразднил патриаршество и заменил его Священным синодом под началом светских, назначаемых царем представителей, церемонией руководит не патриарх, но митрополиты из различных городов, таких как Киев, Санкт-Петербург и Москва. В ярко освещенной церкви воздвигнуты хоры с красным бархатным балдахином и короной перед иконостасом — «Святые Врата», — возле которых пара преклоняется. Прежде чем подняться на престол, ей дают поцеловать иконы. Для Николая предназначен выложенный алмазами и драгоценными камнями трон Алексея Романова, для Александры — слоновой кости «в пурпуре рожденной» (родом из правящей императорской семьи) принцессы Софии Палеолог Византийской — супруги первого русского царя Ивана III. Сбоку поставлен еще один трон для вдовствующей царицы Марии Федоровны.
Церемония начинается с запева могучего хора. В обрядах проявляется различие по рангу между царем и царицей. Только за Николаем признается исключительное право вступать в «Святые Врата», отделяющие пространство святая святых для всех верующих, куда обычно имеют доступ только священники. Там царю помазывают грудь, тогда как Александре только лоб, да и то перед вратами. Вслед за этим на хоры всходят два митрополита с шитой золотом и подбитой горностаем пурпурной мантией, которую под призывы Святого духа возлагают на плечи юному царю. Из рук одного из них — как наместника Бога — царь получает корону со словами: «Этот зримый знак есть символ незримой короны, которую жалует Тебе как государю Всея Руси наш Господь, Иисус Христос, царь небесный, со своим благословением, чтобы наделить тебя суверенитетом и верховной властью над твоим народом». — «Возможно, это просто жесты, — замечает позднее ее сестра, с любопытством и волнением следившая за церемонией, — но с этого момента Ники становился ответственным лишь перед Богом. Как бы нереально это ни звучало сегодня, когда абсолютная власть суверена дискредитирована, от этого не менее прочно и торжественно выглядел союз, скрепленный актом коронации царя России как слуги Божьего…»
Николай встает на колени и со скипетром в правой и державой в левой руке произносит коронационную клятву. Корону, которую он до этого получил из рук митрополита и надел на себя, Николай вновь снимает и жестом подзывает к себе Александру, и та опускается перед ним на колени на красную бархатную подушку. Традиции строго предписывают, на какую ступень и на какое колено она должна становиться.
