Владимир Стеженский - Солдатский дневник
6.08.43.
Опять на отдыхе. Отвоевались. Потеряли почти всех людей и без толку. Наши взяли Орел, Белгород. А мы… За что нам такие неудачи, ужас как досадно.
Был в штабе армии, новостей особых у них нет. Предлагают мне пойти в корпусный разведотдел, помощником начальника по информации. Не знаю, что из этого получится. Надо бы с Анатолием посоветоваться, узнать, что это за работенка.
Черные низкие тучи
Густо покрыли небо.
Долго ли будет мучить
Сердце глупая небыль?
Он предо мною снова
Взгляд, что так чист и светел.
Чист ли? В саду сурово
Треплет деревья ветер.
Падают с веток вишни,
Май на земле не вечен,
Кто-то сегодня лишний
В этот ненастный вечер…
Пусть на душе тяжелее,
Видно, нельзя иначе.
Я ни о чем не жалею,
Я ни о чем не плачу.
Черные низкие тучи
Густо покрыли небо.
Долго ли будет мучить
Сердце глупая небыль?
13.08.43.
Отдых наш кончился. Опять отправляемся на войну. На наше старое место. Новостей особых нет. Хотел сегодня съездить в армию, уточнить, как мои дела, но машины не было, а пешком слишком далеко.
17.08.43.
Расположились недалеко от того места, где был когда-то Дом отдыха. Фриц иногда постреливает. Сегодня один снаряд разорвался совсем близко, так вся наша землянка наполнилась дымом. Никак не удается съездить в армию, а надо было бы. Мишутка, помощник нашего начальника, от нас уходит. Еще одним моим другом стало меньше. Надо и мне отчаливать, сколько можно сидеть на одном месте.
18.08.43.
Сегодня пришла весть из Свердловска. Нина попала в места, как говорится, не столь отдаленные. Да, такие вот печальные дела. Подробности мне не сообщили. Это непринято, а то письмо вообще не дошло бы.
Приехал Пирог с курсов. Очень был рад его видеть. Поговорили обо всем по душам, о жизни и блядстве, которое творится в тылу. Хороший он парень. Жаль, если уйдет в другую дивизию.
Вероятно, скоро у нас опять будет наступление. Напрасно, вряд ли что получится, а людей потеряем без счета. Я бы плюнул на наш участок фронта, перешел к жесткой обороне, а освободившиеся войска отправил на другой, более важный фронт.
23.08.43.
Был вчера в армии, на занятиях. Ничего для себя полезного не узнал. Повидал только своих старых знакомых, но коллег никого не встретил. В дивизиях сейчас переводчики все новые, многие еще и фрицев в глаза не видели.
Анатолий несколько дней гостил у нас, он ведь теперь в штабе корпуса. Поговорили по душам.
Да, самое главное: сегодня наши взяли Харьков. Будем надеяться, что на сей раз уже окончательно.
26.08.43.
Вчера у нас было торжественное празднование второй годовщины нашей шахтерской дивизии. Вечер прошел довольно неплохо.
Анатолий вместе со своим корпусом уехал в Донбасс. И еще один корпус отбыл туда же. Значит, моя «стратегия» была правильной: нечего здесь держать войска. Фриц и сам отсюда уйдет, если в Донбассе на него, как следует, нажмут.
28.08.43.
Время идет своим чередом. Вчера праздновала свой юбилей наша разведрота. А мне там побыть не удалось, дежурю в нашем отделе.
Вечером был у нас парнишка из нашего ансамбля. Он неплохой баянист, сам пишет музыку, и надо сказать, хорошо. Многие его песенки стали любимыми у нас в дивизии. Чувствуется большой талант. Он еще очень молод, не имеет еще достаточного музыкального образования, но удивительно упорный, жизнерадостный, подвижный как вихрь.
Очень он мне понравился. Жаль, что раньше не имел возможности с ним поближе познакомиться.
6.09.43.
Опять стоим в Крымской. На том самом месте, где ночевали первый раз, когда взяли эту станицу. Уже четыре месяца топчемся на одном месте. А на других фронтах фрица бьют. В Донбассе крупное наступление. Наши взяли Красный Луч, Красный Кут и все старые знакомые мне места.
Несколько дней был болен. Опять эта проклятая малярия, привязалась ко мне, подлая.
Получил несколько писем от Артура и от Мэри. Она что-то слишком увлеклась психоанализом. Как мог пытался ей доказать вред этого занятия. Война срывает все покровы. Все это так, конечно, но некоторые слишком радостно ухватились за это и самообнажаются. Ну да черт с ним, если они так хотят. Лишь бы мы остались здоровы.
Тебе последнее
Письма кому-то
шлют издалека,
привычную ложь торопливо набрасывая.
И кто-то,
читая знакомые строки,
о чем-то мечтает.
Напрасно.
Мне тоже писали,
и я тоже верил, что забыть
невозможно
поцелуй расставания,
что любовь
на недели нельзя измерить,
что она не слабеет
от расстояния.
Но все оказалось
значительно проще.
Бесследно
исчезли былые сны.
Наш путь
не широкая ровная площадь,
Трудны и суровы
дороги войны.
Я пронес твое имя
о этим дорогам,
сквозь кубанских степей бескрайний простор,
я пронес твое имя
по хмурым отрогам
самых высоких
кавказских гор.
Мы хоронили
друзей погибших,
над городами сожженными
стлался дым,
но чувство мое
оставалось таким же
нерастраченным и молодым.
Смерть проходила со мною рядом,
горячим свинцом грозя,
но я
сквозь разрывы снарядов
видел твои глаза.
И за черным,
дымящимся валом
шагающей грозно войны
я видел:
солнце вставало,
воскрешая иные дни.
В пьяном угаре
двоятся лица:
«Годы проходят,
торопитесь жить!»
От голоса сердца
нетрудно укрыться
за густым и мутным туманом лжи.
Забыто все.
Жизнь — минута.
В чужих объятьях
животная дрожь
Не все ли равно,
что где-то кому-то
идти под свинцовый дождь.
Теперь совсем
с головою в омут.
И вот уже легче лгать.
Не все ли равно
тому иль другому
тело свое отдавать.
Не все ли равно,
на каких дорогах,
во сне ли иль наяву
ты губ потеряла
прежнюю строгость
и глаз своих синеву.
Не стану рядиться
в судейскую мантию,
кричать,
грозить Немезидой,
я просто хочу
оставить в памяти
то, что по жизни
прошло транзитом.
И когда
повстречаюсь с другою
в летний вечер,
прозрачный и лунный,
я вспомню,
махну рукою
и уйду, отвернувшись и сплюнув.
9.09.43.
