Софья Бенуа - Гала и Сальвадор Дали. Любовь на холсте Времени
«Фанатичка», – вот как могли бы охарактеризовать Гала того времени все, знавшие близко спутницу Дали. Она упорствует даже тогда, когда ее Сальвадор делает глупости, обижая или оскорбляя приятелей-сюрреалистов. Для улаживания конфликтов ей не раз придется обратиться к Полю Элюару. Какими были их разговоры наедине и какие аргументы приводила Гала в пользу каталонского любовника? Результат этих встреч был почти всегда одинаков: Поль Элюар выступал в защиту художника и тем самым сглаживал конфликты.
Нельзя не упомянуть и о теме, интересующей читателей: об отношениях матери и дочери. год за годом пребывая в Париже Гала практически не встречается с Сесиль; судьба девочки не заботит мать. Впрочем, и Сальвадор Дали никогда не показывает отцовских чувств к кому бы то ни было; похоже, они с женой не собираются заводить ребенка вообще. «Дети никогда меня особенно не интересовали», – сообщит Дали в начале 1950‑х, в то время ему уже будет сорок восемь.
Если и можно в семье Дали и Гала кого-то (что-то!) условно назвать детьми, так это «параноико-критические» мысли, в различные годы притягивающие желающих поспорить, посостязаться в измышлениях. Многие критики увидели в «параноико-критической теории» Дали ловкую имитацию собственной идейно-художественной концепции, а не настоящие, истинные взгляды. Благодаря этой теории художнику удается, – по словам искусствоведа Елены Гордон, – добиться «эффекта автономной жизни изображения».
Уже в 30‑е годы, несмотря на всевозможные объяснения и намеки самого Дали о процессе своего творчества, работы молодого мастера заносятся в разряд неподдающихся расшифровке.
Конфликт между Сальвадором и товарищами-сюрреалистами постепенно начинает протекать в русле политики. В 1929‑м в СССР, в Харькове, прошел II Международный конгресс революционных писателей, в его работе участвовал и Луи Арагон. Так происходит, что именно Россия становится притягательным объектом, огромным зеркалом, в которое смотрятся сюрреалисты. Еще недавно все они дружно отрицали буржуазную модель общества, но какую модель общества хотят построить, сами они не могли сказать. Желания, идеал и возможности часто не совпадали. Но вот перед ними возникла модель, отличная от доселе известных, странная, сложная и все еще непонятная. Лозунги, доносившиеся из страны Советов, находили своих почитателей среди новаторской интеллигенции. Их умы волновали личности Троцкого, Ленина, Сталина, как чуть позднее – знаковые личности Гитлера и Муссолини. Но таковы творческие люди, они не успокоятся, пока не докопаются до истины.
В случае с политическими божками у Дали происходит нечто подобное с пресловутым: «иногда я плюю на портрет моей матери…». Мало кто видит логику в высказываниях художника, а тем более в работах, если там присутствует политика. В отличие от коллег по движению, Арагон, Элюар, Тцара, Пикассо, Бретон, Кревель уже вступили в партию коммунистов. Сальвадор Дали полностью отрицает какое-либо объединение по партийному признаку. Он слишком индивидуален, чтобы служить идее, если это не его личная идея. Неудивительно, что наибольшие трения у него происходят с Луи Арагоном, восхищенным революционными порывами и планами советских писателей. До того, как стать пламенным социалистом, Арагон пережил несколько неудачных любовных романов. Ю. Безелянский в статье «Эльза Триоле – спутница Арагона» пишет: «Эльза властвовала над Арагоном. Она сумела отвадить французского поэта и бунтаря от его двух увлечений – сюрреализма и гомосексуализма – и заставила его поклоняться новой религии – коммунизму». Женой французского поэта Луи Арагона стала Эльза Каган, эмигрантка из советской России и агент НКВД, как и ее старшая сестра Лиля Брик (удостоверение ГПУ за номером 15073), любовница Владимира Маяковского. Арагон научился сочувствовать пролетариату и презрительно отзывался о связях Дали с «денежными тузами». анатично преданный идее освобождения мира от капитализма Арагон не подозревает, что постепенно приближает всех к пониманию того, что фанатично преданный идее сюрреализма, а вернее – только себе лично – Дали останется единственным, кто был верен учению сюрреализма до конца. Потому как только Дали был логичен в своей непредсказуемости, мятежности, в своих фантазиях и безумствах.
Сальвадор Дали полностью отрицает какое-либо объединение по партийному признаку. Фото Филиппа Халсмана. 1954 г.
А все потому, что у него уже был Бог, не нуждающийся в других небожителях, и Бог его звался Гала Градива, а иногда – Святая Елена, Елена Троянская, а еще – Галатея Безмятежная. Которой не нужны лидеры и пророки, она интуитивно знает цену всем этим пророкам, опорочившим ее Отечество. Так чем лучше другие? Доминик Бона рассказывает нам о встречах Гала с подругами своего детства – сестрами Цветаевыми, оказавшимися в Париже, в вынужденной эмиграции. «В Париже Гала встретилась с Мариной Цветаевой, подругой-поэтом, которую она посещала во времена своей московской жизни и чей дом тогда был настолько роскошней и престижней, чем ее собственный… Марина Цветаева в парижской ссылке: ее муж Сергей Эфрон, офицер Белой армии, вынужден был убежать из страны еще в 1918 году; Марина присоединилась к нему как только смогла, в 1922 году, вместе с маленькой дочкой. Марина бедна – более чем бедна: она обнищала. Во Франции она пишет стихи на русском языке и не хочет посещать никого, кроме своих вынужденных находиться во Франции соотечественников. Единственное, что даёт ей силы, ее единственное сокровище – возможность говорить на родном языке. Марина с трудом узнала Гала в парижанке, пригласившей ее на встречу в кафе сюрреалистов. Ее младшая сестра Анастасия (Ася), ровесница Гала, тоже приехала в Париж; она смогла обнять свою подругу детства, поговорить с ней немного, подивиться ее элегантности и ее связям, но она вскоре вернулась на родину – так было угодно Истории. В противоположность Марине, которая покинула Советский Союз с душевными ранами, нищая и напуганная, и боится туда возвращаться, Ася верит, что призвана исполнить определенную роль в жизни своей страны. Ася расскажет об этом намного позже. Став очень старой женщиной, она напишет «Воспоминания». В Гала не осталось ничего от прежней девочки, она перестала понимать своих русских подруг. Революция разделила их. Гала стала иностранкой. Можно быть уверенным, что вид этих двух женщин, перенесших лишения, истерзанных годами красного режима, а потом захваченных им, не воодушевил Гала на то, чтобы присоединиться к лагерю коммунистов. Она не увидится больше ни с Анастасией, ни с Мариной – Марина вернется все же в свою страну и погибнет там, никому ненужная».
![Вальтер Шелленберг - Мемуары [Лабиринт]](/uploads/posts/books/239359/239359.jpg)