Александр Панцов - Дэн Сяопин
Разумеется, Лэй должен был во всем подчиняться представителю ЦК, так что именно Дэн, по существу, встал во главе гуансийской партийной организации, о чем позже сам вспоминал15. До поры до времени он, однако, не афишировал свои связи с руководством особого комитета, встречаясь с отдельными товарищами на конспиративной квартире, на втором этаже небольшого обшарпанного магазина газовых ламп с претенциозным названием «Яркий свет» в центре города16. На одной из таких встреч решено было образовать специальный орган, который занялся бы организацией будущего восстания — Гуансийский комитет действия во главе с Хэ Чаном, Дэном и Гун Чу17.
Между тем в середине сентября генерал Юй Цзобо развернул подготовку к новой войне — на этот раз против самого Чан Кайши. Дэн и другие коммунисты отговаривали его: война с Чаном могла закончиться поражением, что свело бы на нет все их усилия по установлению коммунистического контроля над гуансийскими войсками. Но к столкновению с Чаном генерала Юя подбивал Ван Цзинвэй, бывший лидер гоминьдановских левых, объединившихся летом 1928 года в так называемую фракцию реорганизационистов, потребовавшую реформирования Гоминьдана и либерализации гоминьдановского режима. Полностью разделяя взгляды Вана и не обращая внимания на недовольство коммунистов, генерал Юй 27 сентября 1929 года объявил о начале античанкайшистской кампании. 1 октября его ближайший соратник генерал Ли Минжуй, занимавший пост командующего вооруженными силами по умиротворению провинции Гуанси, начал поход в Гуандун. Следом за ним выступил и сам Юй, который, к счастью для коммунистов, назначил командующим охранными войсками Наньнина члена компартии Чжан Юньи18.
В этой ситуации, очевидно, посовещавшись с другими товарищами из комитета действия, Дэн принял единственно правильное решение. Через одного из членов комитета передал Чжан Юньи приказ: в случае поражения войск Юя и Ли сразу же начать восстание в оставшихся в Наньнине войсках — 4-м и 5-м охранных отрядах, находившихся под командованием соответственно самого Чжан Юньи и Юй Цзоюя. В этих частях вообще имелось немало членов компартии: в 4-м отряде, например, на командных должностях — более ста коммунистов19. Полностью «красным» практически был и дислоцированный в городе сводный учебный отряд для подготовки младших офицеров, который тоже планировалось поднять на восстание. Цель восстания заключалась в том, чтобы вывести из города, оказавшегося под угрозой захвата армией Чан Кайши, все преданные компартии войска. 4-й и сводный отряды следовало отвести за 500 ли к северо-западу вверх по течению реки Юцзян (Правая река), а 5-й — за 300 ли к юго-западу, вверх по течению реки Цзоцзян (Левая река). Сделать это было нетрудно, так как Наньнин стоит на главной водной артерии Гуанси — реке Юнцзян (она же Сицзян — Западная река), образуемой путем слияния этих рек. Все три водных потока судоходны, и по ним можно легко перебрасывать и технику, и живую силу. В верховьях Юцзяна предполагалось обосноваться в уездном городе Босэ, насчитывавшем тогда более шестидесяти тысяч жителей, а в верховьях Цзоцзяна — в чуть меньшем по размеру уездном центре Лунчжоу.
Выбор на эти города пал неслучайно. Босэ являлся одним из наиболее крупных в Китае перевалочных пунктов в торговле опиумом, а Лунчжоу — главным таможенным пунктом провинции близ границы с Индокитаем. Захват расположенного в Босэ бюро по борьбе с опиумной торговлей, которое в открытую занималось поборами с опиеторговцев, привозивших сюда наркотик из соседних провинций и продававших его в бесчисленных притонах и магазинах, а также находившейся в Лунчжоу таможни, управлявшейся французами, сулил коммунистам немалые барыши. В Босэ, например, полулегальный налог на опиум, собираемый местными властями, составлял 37,5 процента его стоимости, а каждая унция этого товара продавалась на черном рынке по 50 центов20. «Какое-то время коммунисты планировали собирать этот налог так же, как до них прежняя власть, несмотря на то что он приносил вред народу. Так мы могли решать свои экономические проблемы», — рассказывает Гун Чу21. Хорошие деньги можно было «позаимствовать» и у богатых землевладельцев-дычжу, живших в этих двух городах.
Особенно богатым был город Босэ: в так называемые «опиумные дни» в него из Гуйчжоу и Юньнани прибывали караваны из сотен лошадей, груженных опиумом, они заполняли улицы, а торговые агенты из Гонконга, Шанхая и Кантона «толпились в магазинах, придирчиво оценивая черные плоские куски опиума»22.
Получив приказ, Чжан Юньи немедленно отправил в районы Юцзяна и Цзоцзяна по одному батальону из составов 4-го и 5-го отрядов для подготовки отступления, а Дэн по подпольной радиостанции связался с центром, сообщив в Шанхай о принятом решении. ЦК одобрил его23.
Тем временем, потерпев сокрушительное поражение, генералы Юй Цзобо и Ли Минжуй вернулись в Наньнин — для того только, чтобы, не мешкая, вместе с оставшимися батальонами 5-го охранного отряда Юй Цзоюя отплыть в Лунчжоу. Оттуда генерал Юй Цзобо, бросив всех и вся, уехал в Гонконг. Ли Минжую и Юй Цзоюю он объяснил, что должен серьезно заняться своим здоровьем: в последнее время оно стало что-то сильно ухудшаться. Его «лечение» затянулось почти на десять лет; в Китай он вернулся только после начала антияпонской войны в 1937 году.
А Дэн и Чжан Юньи вслед за отходом 5-го отряда вывели из Наньнина второй батальон 4-го отряда и сводный учебный отряд (общей численностью в две тысячи человек). Двумя группами друг за другом они отплыли в Босэ. Вместе с ними отправились и все члены Гуансийского особого комитета партии24.
Путешествие с остановками заняло восемь дней. Перед Дэном проплывала невероятно красивая, но дикая страна, которую один из его современников, посетивший эти места за пять лет до него, описал довольно выразительно: «По берегам реки… тут и там высились фантастические каменные вершины странной формы… Лабиринты… черных, следующих друг за другом камней, явно вулканической породы со сквозными отверстиями от воздушных пузырей, оставленных в некогда кипящей лаве… [Е]сли в Шаньдуне на каждую квадратную милю приходится 680 человек, а в Цзянси — 620, то в Гуанси, по слухам, — 66: меньше, чем в любой другой провинции собственно Китая. Нельзя представить себе большего контраста, чем между Французским Индокитаем с его пышным плодородием и прекрасной транспортной сетью и граничащей с ним Гуанси, где сельское хозяйство, ремесло, медленный и ненадежный транспорт и даже бандитизм — точно такие же, как три тысячи лет назад… Малоплодородные районы юго-запада до сих пор заселены уцелевшими представителями аборигенских народностей»25.
