Николай Афанасьев - Фронт без тыла (Записки партизанского командира)
Налетом на Веряжи завершалась серия совместных действий трех полков нашей бригады на южных границах Партизанского края. Эти действия вынудили гитлеровцев отойти в район озера Цевло - 25 километрами восточнее железнодорожной станции Сущево. Враг понес большие потери в живой силе и технике, а главное, еще раз убедился в возросшей активности и мощи партизанских сил, в нашей решимости и способности противостоять карательным акциям, в нашем умении проводить серьезные боевые операции как на территории края, так и за его пределами.
То, что произошло зимой 1941/42 года на фронтах Великой Отечественной войны - под Тихвином, Ростовом, а особенно, конечно, под Москвой,- аукалось в глубоком немецком тылу, в том числе и в партизанских лесах Псковщины и Новгородчины. Миф о непобедимости гитлеровских армий превращался в прах буквально на глазах. Наши люди обрели удивительную уверенность, мы стали хозяевами отвоеванного у врага района и нигде не давали ему спуску. О гитлеровцах же, а особенно об их приспешниках - полицаях, старостах н других предателях,- можно было сказать прямо обратное: они начали поджимать хвост.
Помню одну из газет того времени, выпускавшихся немцами для жителей оккупированных территорий. Эта газета называлась... "Правда". Не только название, но и внешний вид, даже начертание заголовка украли гитлеровские пропагандисты у нашей самой авторитетной газеты. Делалось это неспроста. Фашисты пытались, используя привычный для читателя облик газеты, которой он безусловно доверял, вызвать тем самым доверие и к своему детищу. Но ребенок подучился весьма ублюдочный. Содержание было настолько бездарным, что могло рассмешить даже очень неискушенного человека. Не припомню, кстати, чтобы гитлеровские пропагандисты хоть раз удивили нас ложью замысловатой: врали они настолько беззастенчиво и нелепо, что можно было просто заменять в их текстах любое утверждение отрицанием и наоборот - и все вставало на свои места. В той газете, которую я вспомнил, иа первой странице был крупный рисунок: немецкий солдат низко склоняется к белоснежному сугробу, бережно поддерживая на ладони пробившийся сквозь толщу снега стебелек травы. В принципе ему не хватало только арфы в свободной руке и крыльев за спиной. Кстати, удивительная слащавость лжи гитлеровских пропагандистов ничего, кроме недоумения, вызвать не могла: до сих пор не понимаю, на какого читателя они рассчитывали. Послушать их - так получалось, например, что и в русские деревни солдаты вермахта входили буквально на цыпочках, чтобы не дай бог не потревожить послеобеденного сна мирного крестьянина. Но кто не знал в те годы правды!
Рисунком, о котором я рассказал, гитлеровцы пытались убедить читателя, что произошедшее зимой объясняется не силой советского солдата, не монолитностью всего нашего народа, а суровостью и жестокостью северной зимы, лютыми холодами, непривычными для немецких войск. Пробьются через толщу снегов миллионы таких вот зеленых стеблей - и тогда...
Не только жителей оккупированной территории - самих себя пытались они убедить в этом. И безуспешно. Да разве могло быть иначе! Сам Геббельс идеолог номер один в фашистской Германии - сделал как раз в те дни, 6 марта 1942 года, такую запись в дневнике: "В донесении СД сообщается о положении в оккупированной России. Оно еще более неустойчиво, чем все предполагали. Опасность со стороны партизан растет с каждой неделей. Партизаны безраздельно господствуют над обширными районами оккупированной России..."{21}
Конечно, никто из нас не думал, что враг уже разбит, что победа над ним-дело ближайших дней. Мы понимали, что фашисты еще очень сильны. Они способны еще причинять нашей Родине огромные страдания, их армии хозяйничают еще в Европе, и не так скоро удастся обескровить их, сломить и погнать назад до Берлина. Но в том, что теперь до этого стало гораздо ближе, никто не сомневался.
Кстати, не только военные успехи определяла к тому времени состояние нашего духа. Ведь как много изменений произошло даже в самом укладе нашей жизни! Мы, например, совершенно не чувствовали уже своей оторванности: имели постоянную радиосвязь, получали из-за линии фронта самолетами многое из необходимого и всегда могли отправить в советский тыл по воздуху наших тяжело раненных. Летчики авиаполка, обслуживавшего партизан на Северо-Западном фронте, настолько освоили проложенную в Партизанский край авиатрассу, что мы не реже, чем воевавшие в частях регулярной армии, читали свежие газеты, получали и отправляли письма. Что значит для солдата на войне письмо из дома, понимает, наверное, каждый. Надо ли говорить о цене письма, находившего адресата во вражеском тылу!
...Возвращаясь к налету на гарнизон в Веряжах, скажу, что ничем особенным этот бой отмечен не был: объединенными силами мы легко и быстро выбили гитлеровцев из деревни, изрядно при этом потрепав. Возникла, правда, досадная неурядица - командир одного из отрядов сбился на марше с пути, проплутал со своими людьми по лесу и вышел к Веряжам, когда бой уже кончился. Но, к счастью, на исход операции это не повлияло. Он очень переживал свою оплошность. К тому же мы со Степановым, проведя разбор действий командира на марше, убедились в том, что причина всех бед не стечение обстоятельств, а отсутствие элементарного умения пользоваться компасом и картой - вещь непозволительная. Проштрафившийся командир был строго наказан и, к чести его, принял наше решение без тени обиды или недовольства. Видно было, что он и сам не мог да и не хотел оправдывать свою неумелость. А главное, сделал правильные выводы, попросил помочь в приобретения нужных навыков.
В целом же от действий полка в этом бою впечатления у меня остались хорошие: люди обстрелянные, действуют грамотно, руководство боем отлажено нормально.
"ОТРЯД РАЗОРУЖИТЬ, КОМАНДИРА АРЕСТОВАТЬ". 1942 год, 4-16 апреля
В апреле заметно потеплело. Снег плавился на весеннем солнце, тяжелел от пропитавшей его талой воды, на дорогах заблестели лужи. И вновь наступила горячая пора для хозяйственников. Очень скоро надо будет переводить полк на летнюю форму одежды, а где ее взять? У всех на ногах валенки, по лужам в них не походишь, а чем заменить - тоже неизвестно. Кстати, именно валенки помешали в те дни провести операцию, успех которой не вызывал сомнений.
Мы жили в деревне Селище, примерно в 10 километрах к северу от озера Цевло - того самого, за которое ушел выбитый из Веряжей гитлеровский гарнизон. Он разместился в большой деревне, называвшейся так же, как и озеро,- Цевло, и чувствовал себя там, судя по данным полковой разведки, очень спокойно. Деревня находилась далеко за пределами Партизанского края, и это, видимо, представлялось гитлеровцам гарантией безопасности. Но нам-то никто не запрещал проводить операции вне территории края! К тому же именно успокоенность противника сулила верную победу. Мы запланировали ночной налет.
