П. Светлов - Александр Александрович Любищев 1890—1972
Читателям Любищева, в том числе оппонентам, хорошо бы быть и с этим в ладах, что не так-то просто. Когда мы лишь определяем критерии, мы отталкиваемся от известного. Когда затем комплексируем их, иначе говоря, находим то, что в факторном анализе называют факторами, те же критерии утрачивают первичный смысл,' априори заданное содержание. После комплексирования, апостериори, они оказываются значимыми по-новому, богаче, чем любой входящий в них критерий. И это — путь к открытиям, к рождению новых понятий, новых научных ценностей. Принцип комплексирования, комбинативности проникает у Любищева всюду, поэтому он сам может служить одной из иллюстраций этического кодекса, о котором идет речь [22*, с. 47—48]. Вообще при оценке его воззрений надлежит быть на уровне.этого высокого кодекса. Научная этика — не просто средство познания. Материализованная в мысли и слове, она составляет неотъемлемое самой истины. И хотя, по словам Шиллера, истина ничуть не страдает от того, если кто-либо ее не признает, имеет смысл добавить: тот, кто не признает, — страдает.
Приложения
А. А. Любищев оставил гигантское рукописное наследие, охватывающее период с 1908 по 1972 г. Объем архива превышает 2 000 печатных листов, из них научные труды и материалы к ним составляют около 1 200 листов, переписка — более 600, дневники — примерно 200 листов. Список опубликованных работ Любищева, помещенный в приложении 2, .содержит 90 названий общим объемом 88 печатных листов, что примерно в пять раз меньше объема его неопубликованных научных трудов и составляет около 5% архива.
Значение всех этих материалов трудно переоценить. Как сказано в одном из некрологов о Любищеве, "его творческое наследие, многое из которого остается неопубликованным, заслуживает тщательного сохранения и изучения" [5*].
В архиве имеется более 300 рукописей неопубликованных работ Любищева общим объемом около 10 000 машинописных страниц, т. е. примерно 400 печатных листов. Значительная часть рукописей поступила от многочисленных друзей^корреспондентов Любищева, которым он щедро рассылал свои произведения, отпечатанные на машинке, не дожидаясь их публикации. Многие работы А. А. и появились как научные письма, выросшие до целого трактата на какую-либо тему.
Читая и размышляя, А. А. постоянно вел записи, отражающие процесс и первые плоды духовного освоения прочитанного. Материалы, накапливающиеся по какому-либо разделу, собирались в отдельную папку, которой придавался очередной порядковый номер. Записи велись, как правило, в школьных тетрадках, часть их сделана от руки, машинописный текст напечатан обычно мелким шрифтом через полтора интервала-. Из таких папок вырастали тома архива, переплетенные, с оглавлением и сквозной нумерацией страниц в каждом томе. Нумерация томов была общей для всех разделов, включая переписку. Не все папки, получившие номер, доросли до оформления в том и переплета. И далеко не все тома сохранились. В архиве имеется 56 томов конспектов и заметок общим объемом около 800 авторских листов.
28 томов архива общим объемом около 12 000 страниц содержат более 4500 писем А. А. Любищева за последние 50 лет его жизни. Многие из них написаны как интереснейшие научные исследования. Писем, адресованных Любищеву, сохранилось меньше, однако и эта часть архива значительна. Объем и содержание переписки А. А., конечно, феноменальны. Как сказано в некрологе [3*], "эта переписка когда-нибудь окажется бесценной для-истории отечественной науки XX века".
Число адресатов А. А. приближается к 700, большинство получали его письма неоднократно, со многими велась систематическая переписка.
Не учитывая родственников, можно назвать 50 основных корреспондентов, на долю которых приходится 1611 писем Любищева: В. В. Алпатов — 50, И. Д. Амусин — 47, Р. Г. Баранцев — 20, Г. Я. Бей-Биенко — 17, В. Н. Беклемишев — 40, Н. П. Беклемишева — 24, Л. В. Белоусов — 26, Ч. Блисс — 42, Б. А. Вайнштейн — 16, Г. А. Велле — 36, Б. А. Воробьев — 36, М. Н. Воскресенский — 38, С. М. Гершензон — 18, М. С. Гиляров — 18, М. Д. Голубовский — 35, А. Г. Гурвич — 32, А. Ю. Давыдова — 18, А. Ф. Зубков — 45, О. М. Калинин — 45, Р. П. Караваева — 58, Е. В. Карлаш — 21, И. А. Кривошеин — 37, Н. И. Кривошеин — 23, О. Л. Крыжановский — 19, А. И. Крыльцов — 32, Б. С. Кузин — 53, К. М. Лютцков — 18, Н. Я. Мандельштам — 30, С. В. Мейен — 19, Д. Д. Мордухай-Болтовской—19, В. П. Орлов — 28, Ю. А. Орлов — 18, В. Ф. Палий —21, А. А. Передельский — 71, М. Л. Пятаков— 18, И. М. Рошонок— 16, П. Г. Светлов — 85, Е. С. Смирнов — 62, И. Е. Тамм— 16, П. В. Терентьев — 66, Б. П. Уваров — 27, Д. М. Федотов — 26, В. Я. Френкель — 16, Н. Г. Холодный — 22, В. Л. Циопкало — 25, Ю. А. Шрейдер — 36, А. А. Штакельберг — 36, В. А. Энгельгардт — 21, В. П. Эфроимсон — 24, A. В. Яблоков — 45.
Среди адресатов и корреспондентов А. А. были также А. Д. Александров, В. Я. Александров, Д. К. Беляев, Л. С. Берг, Л. Я. Бляхер, Б. Е. Быховский, Н. И. Вавилов, Е. С. Варга, К. Н. Давыдов, Ф. Г. Добжанский, B. А. Догель, Ю. И. Кулаков, Ю. В. Линник, А. А. Ляпунов, С. Ю. Маслов, C. Я. Парамонов, В. В. Парин, Ю. И. Полянский, Н. П. Рашевский, Н. Н. Семенов, А. Л. Тахтаджян, Н. В. Тимофеев-Ресовский, Р. Фишер, Я. И. Френкель, Б. Н. Шванвич, И. И. Шмальгаузен, К. К. Юдахин и другие известные ученые.
Систематический дневник А. А. Любищев вел с 1916 г. Способ ведения сначала менялся — автор искал наиболее подходящую для себя форму. Впечатления, идеи, заметки постепенно отделялись, оставляя все больше места сухой бухгалтерии времени. Дневники последних 35 лет — это отлаженная Сйстема отношений со Временем, заслуживающая глубокого осмысления [7*].
От раннего периода в архиве сохранились дневники с 17.9.18 г. по 24.10.22 г. (в томе 1 бис). Характерная запись: "Пермь, 11.11.21 г. Сегодня во время колки дров мне пришла в голову мысль, что недурно бы обдумать и изложить на бумаге вопрос об инвариантах в широком смысле слова". Рассказывая о событиях и идеях, А. А. часто тут же развивает возникающие мысли. Дневники пестрят критическими заметками: о глупости, об университетском уставе, о рисунке крыла у бабочек, о миметизме, о проявлении математических идей в художественном творчестве и органическом мире, о целесообразности, о критической философии, о науке и пр.
Дневники 1923—1936 гг. не сохранились. Вместе с другими материалами, оставленными в 1941 г. в Киеве, они пропали во время войны.
Дневники 1937—1972 гг. составляют 7 томов: 1937—1941, 727 с.; 1942—1948, 642 с.; 1949—1953, 767 с.; 1954—1958, 768 с.; 1959—1963, 711 с.; 1964—1968, 712 с.; 1969—1972, 468 с. Кроме ежедневных записей они включают месячные, годовые и пятилетние планы Ti отчеты. В конце томов помещены списки приобретенных книг.
Во всех планах, записях и отчетах на первом месте стоит основная научная работа. Сюда входят оригинальные работы, математика, научная литература, научные письма, научные заметки и библиография. Последние годы эта работа делится на глазную и текущую. В пятилетием плане 1969—1973 гг. главная часть основной научной работы содержит 4 раздела: линии Демокрита и Платона, таксономия и эволюция, морозные узоры и прочее.
Вслед за основной научной работой обычно шли педагогическая биология, прикладная биология, систематическая биология и организационная работа. После выхода на пенсию вместо педагогической и прикладной биологии появился раздел дополнительной работы (воспоминания, рецензии, консультации, переписка). Все это относилось к учитываемой работе 1-й категории.
Работа 2-й категории включала лекции, семинары, беседы, конференции, чтение общеобразовательной и художественной литературы. Учитывалось также время на общение с людьми, передвижение, развлечения, домашние дела, личные дела, отдых и пр. Текущая запись за день обычно занимала всего несколько строк.
Следуя многопараметрической систематизации, А. А. одновременно применял и другие способы классификации занятий. Например, по характеру: стержневая работа; повышение квалификации; сбор материалов, вспомогательная работа; педагогическая работа, консультации и пр. Любопытна также динамика формы планов и отчетов.
За сухими записями дневников А. А. при внимательном взгляде можно увидеть много интересного. Эти уникальные дневники представляют собой богатейший источник для науковедения.
В архиве имеются и другие документы, представляющие научный интерес: различные материалы по сбору и систематизации насекомых, фотографии, микрофильмы, альбомы морозных узоров. Все это находится в редко встречающемся порядке. Например, в перечне фотографий для каждого снимка указаны дата, аппарат, выдержка, пленка и подробные условия съемки. Имеются также биографические материалы, варианты опубликованных работ, научные труды других лиц и пр. Тщательность организации и полнота материалов свойственны всем научным разделам архива. Этим мы обязаны прежде всего самому Александру Александровичу и его жене, ныне покойной Ольге Петровне Орлицкой.
Собранная А. А. богатая коллекция блошек (около 24 тыс. экз.) согласно его завещанию передана в Зоологический институт АН СССР.
