Стюарт Стивен - Асы шпионажа. Закулисная история израильской разведки
Харкави оставался работать в министерстве иностранных дел с перспективой блестящей дипломатической карьеры до 1950 г., когда армия, простив ему его проступок, потребовала его вновь. Его послали в школу подготовки батальонных командиров. После этого Харкави предстал перед начальником Штаба, генералом Ядином, который и предложил ему должность заместителя начальника Военной разведки. Ядин напрямик объяснил, что пост начальника займет Джибли, но уверенности в том, что он справится со своими обязанностями у него нет. Поэтому очень важно прикрепить к Джибли человека, который, кроме военной подготовки, будет иметь и академическую. Харкави в этом смысле был единственным возможным кандидатом. В случае отказа Харкави Джибли свою должность не получит.
Харкави встретился с Джибли и попросил его объяснить, чем занимается Военная разведка. Джибли вынул лист бумаги, начертил на нем схему организации и протянул собеседнику. Харкави это позабавило, и он сразу расположился к Джибли и принял предложение стать его заместителем. Впоследствии он только в редких случаях сожалел об этом.
Начав работу, Харкави вскоре понял, что Военная разведка, пожалуй, одна из немногих областей, где можно сочетать склонность к исследовательской работе с практической деятельностью. Исследовательский отдел, который одновременно является и самым квалифицированным в мире центром по изучению арабской культуры — до сих пор остается одним из достижений Харкави.
«Основные методы разведки — это анализ и оценка», — неустанно повторял он. Мягко, но точно Харкави критиковал действия израильских агентов, которые присылали информационный материал, добытый с риском для жизни, в то время как его можно было найти на страницах «Аль-Ахрам».
Харкави вновь и вновь подвергал сомнению склонность начальников разведки придавать серьезное значение только информации, полученной по секретным каналам. Он утверждал, что слово «Разведка» с большой буквы правильнее было бы заменить словом «Знание» с большой буквы. В своей работе он придавал большее значение понятию «человеческая интуиция», чем понятию «математическая интуиция». Он учил своих сотрудников, что главное в их работе это понимание типа мышления оппонентов. Так же, как в свое время Борис Гуриель, Харкави меньше интересовался числом танков у противника, чем вопросом о том, что он с ними собирается делать.
Не следует при этом забывать, что Харкави был человеком действия и не боялся вооруженных столкновений с противником.
12 апреля 1955 г. палестинское движение сопротивления оформилось в прочно спаянную профессиональную партизанскую организацию, вовсе не похожую на то, чем оно было до этого, т. е. на свободное объединение враждующих между собой фракций, не связанных никакой дисциплиной.
В этот день палестинские лидеры полосы Газа были приглашены в Каир. Когда им доводилось прежде обращаться в Каир за помощью, они должны были удовлетворяться второсортными отелями и встречаться с мелкими чиновниками. На этот раз все было по-другому. Большие правительственные автобусы везли их по городу; их разместили в элегантном «Шепхерд-отеле», их принимали министры и генералы. В конце концов палестинцы получили аудиенцию у самого Насера, который начал с того, что обнял каждого из них. Смысл его речи сводился к следующему. Битва за родину начинается. Палестинцы пойдут в авангарде этого сражения. Египетское правительство будет тренировать палестинских солдат и руководить операциями до тех пор, пока палестинцы не смогут этого делать сами. Их снабдят оружием, деньгами и всем необходимым.
Теплый весенний день в 1955 г. в Каире, когда Насер стал вдохновителем палестинского движения, можно считать историческим. В этот день родилась подлинная палестинская революция.
Для палестинцев начались серьезные тренировки под началом египетских офицеров и специально приглашенных для этой цели преподавателей. В скором времени семьсот человек были подготовлены настолько, что могли начинать массированные рейды возмездия в Израиль. Одиночные выступления по принципу: «стреляй-беги» остались в прошлом. Борьба палестинцев теперь принимала другой характер, более осмысленный. Палестинцы стали называть себя «федаинами» — древнее и почитаемое это звание относилось к правоверным, которые в борьбе за свое святое дело готовы были пожертвовать всем, в том числе и собственной жизнью.
Харкави о федаинах был в скором времени осведомлен. Не заставили себя долго ждать и их выступления.
25 августа 1955 г. федаины нанесли Израилю первый удар. За ним последовало еще несколько рейдов. Они нападали на машины, атаковали здания, взорвали израильский пункт радиовещания. Палестинцы устраивали засады, подкладывали мины. На их ответственности было убийство пятерых израильских солдат, семнадцати мирных жителей и ранения более двадцати человек. В Израиле вспыхнуло возмущение.
Было ясно, что положение становится серьезным. Бен-Гурион стал настаивать на сокрушительных ответных рейдах. Чтобы «преподать им хороший урок». Харкави, однако, придерживался иной точки зрения. Федаины, мол, люди, которые борются за свою родину (во всяком случае, так они это понимают) и этим по духу они сродни израильтянам. Это так, даже если большая часть населения и не отдает себе в этом отчета. Осуждать и наказывать надо тех, кто, скрываясь в глубоком тылу в сравнительно комфортабельных условиях, организует эти рейды.
Харкави очень быстро удалось установить, что самый влиятельный из них — лейтенант-полковник Мустафа Хафез, начальник египетской разведки в полосе Газы, человек, уполномоченный Насером ведать делами федаинов — обучать их и направлять их действия. Не менее опасным ему представлялся и военный атташе Египта в Аммане, офицер египетской разведывательной службы, который занимался подготовкой палестинцев в Иордании и отправлял их на операции в Израиль.
Эти люди вооружали федаинов и посылали их на задания. «Убейте федаина — другой займет его место. Убейте их египетских вдохновителей — и федаины станут подобны ветвям, отсеченным от дерева» — так говорил Харкави.
В октябре 1955 г. Харкави пошел на то, чтобы предупредить Хафеза о грозящей ему опасности. Он публично, через прессу назвал его истинным вдохновителем и организатором палестинцев. Девять месяцев спустя Мустафа был мертв.
13 июля 1956 г. в официальном египетском печатном органе «Аль-Ахрам», можно было прочитать следующее сообщение: «Полковник Мустафа Хафез, который служил в полосе Газы, погиб, когда его машина наскочила на мину. Его тело было доставлено в Эль-Хафиш, а оттуда в Каир». Статья заканчивалась словами: «Полковник сражался за свободу палестинского народа. Его имя войдет в историю. Его заслуги не будут забыты. Его имя наводило ужас на израильтян». Френч-стрит в Александрии была переименована в Хафез-стрит.
Через несколько дней в израильской печати все это было изложено иначе. Осведомленные комментаторы в арабских странах утверждали, что Насер отстранил Хафеза от работы в разведке, потому что его деятельность вызвала недовольство среди палестинцев. Хафез уехал, но возвратился, всего за несколько дней до гибели, чтобы забрать вещи. Вот тогда-то он и был убит федаинами. Это был акт мщения за смерть товарищей, которых Хафез хладнокровно посылал на гибель в Израиль.
В международной печати еще дебатировались вопросы, связанные с разными версиями этого события, когда поступило сообщение, что египетский военный атташе в Иордании полковник Мустафа умер на операционном столе в итальянском госпитале в Аммане, куда был привезен после взрыва. Официально было объявлено, что никому не известный человек бросил ручную гранату в его машину. Перед смертью Мустафа обвинил Израиль в покушении на него.
Через пять дней после этого Насер принял решение национализировать Суэцкий канал. И Хафез, и Сала Мустафа были забыты. Весь мир испугала надвинувшаяся угроза войны, которая и в самом деле скоро началась.
Толстяку Харкави все сошло с рук. Впервые в своей истории израильская разведка прибегла к тактике убийства. И не только преуспела в этом, но и операцию провела таким образом, что никаких политических осложнений для Израиля не последовало. Палец, спустивший курок, никто никогда не видел.
Акцию, направленную против полковника Мустафы Хафеза, осуществить было нелегко. Полковник был человеком осмотрительным. Он прекрасно понимал, чего можно ожидать от Израиля, и принимал меры предосторожности. Хафез был блестящим военным специалистом и звание полковника было присвоено ему в тридцать шесть лет, хотя, как правило, в египетской армии это звание не присваивалось людям моложе сорока пяти. Во время войны 1948 г. он попал в плен к израильтянам и был одним из тех немногих египетских офицеров, которым удалось выбраться из лагеря для военнопленных. Проделав подлинно героический путь, он возвратился в свою часть.
