Дмитрий Шестаков - Упрямый классик. Собрание стихотворений(1889–1934)

Если хочешь без тревоги,
Без волнения прожить,
Мирно следуй по дороге
И не вздумай полюбить.

Но когда захочешь счастья,
Уж покоя не проси:
Смело в бурю и ненастье
Крылья юные неси.

В дикой схватке под громами
О, как много будет слез
И под влажными листами
Распускающихся роз.

В этот вечер я б хотел быть Фетом:
Столько неги в сумраке немом,
Столько звезд ниспослано поэтам,
Чтоб и мне хотелось стать певцом.
В этот вечер звезды, как у Фета,
В бриллиантах пышных, как цари,
Чтоб и ты, мой ангел, сном поэта
Протомилась знойно до зари.

О да, всесильно это имя:
Его хоть раз ты повтори —
Со всеми горестями злыми
Вся жизнь опять в огнях зари.
Без роз весны, без блеска мая,
В страде томительных забот
Его не раз изгнанник рая
С улыбкой неги призовет.
И снова крылья серафима
Нас благодатно осенят,
И снова грудь неотразимо
Обвеет вешний аромат…

Его мечтой, его стихами
Обвеян щедро край родной,
И тень знакомая пред нами
Предстала с прежней красотой.
Она стоит с немым вопросом:
А вы, живые, доросли ль
До мертвых грез моих, иль росам
Прохлад и снов – несете пыль?
И к вдохновенному подножью
Вы, слепотствующие век,
Влачите вьюги бездорожья
И бледный ил посохших рек?

Только дотронусь до старой струны,
Душу обвеют знакомые сны:
Все отлетевшее снова со мной.
Сад весь наполнен туманом – луной,
Сад весь наполнен, и сердце до дна
Заполонила туманом луна;
В лунном тумане всё – призрак и сон,
В лунном тумане как песнь похорон…
Только дотронусь до старой струны,
Душу обвеют заветные сны.

Если б я знал, что тебе говорить,
Как твое гордое сердце смирить,
Если б умел, как умеет весна,
Душу будить от холодного сна
Тихим мерцаньем и негой ночей,
Теплою дрожью безмолвных огней,
Музыкой, вкрадчивым пеньем ручья,
Дивной зарей и огнем соловья…

Не для борьбы, для звуков сладких
Мы все, поэты, рождены.
Так парус кроет бури в складках
С иной, мятежной стороны,

И в недра гор свежо и гулко
Перекликаются грома,
И в щель ночного переулка
Гул вод несет ночная тьма.

Какой маэстро дерзкий в силе
Тот жемчуг в песню нанизать?
Хоть звуки мир поработили,
Но миру ль их пересказать.

Мне нравится туман, мне нравится с утра
Тот снег, венчающий и улицы, и сопки.
Не видно, где идешь, не видно, где вчера
Обегал ты кругом все отмели и тропки.
Не видно ничего, куда и как дойдешь,
И где твоя ладья, чтоб вырваться из плена,
И сколько правды есть, иль всё больная ложь,
Но чем-то сумрачным ревет вдали сирена.

Да, это так. Пускай строга разлука,
Пусть далеко родная сторона, —
В груди живей надежная порука:
           Любовь вечна.
Ни рек, ни гор не властно расстоянье,
Когда звучит заветная струна;
Я вижу вас, я праздную свиданье…
           Любовь вечна.
В цветах весны и под седым сугробом,
В заботе дня и в смутной грезе сна,
До гробовой доски, да и за гробом
           Любовь вечна.

Чем строже грудь скудеет кровью,
У граней странствия дыша,
Тем жарче дорожит любовью
Моя усталая душа.
И часто взор следит отрадно,
Как по кусту сползая вниз,
В саду мой отпрыск виноградный
Змеей извилистой повис.
И жду: авось благая осень
На склоне золотого дня
В кругу непобедимых сосен
Венчает гроздьями меня.

Для созерцания немого,
Для думы чуткой всё равно,
Глядит ли мая взор живого
Иль осень хмурая в окно.
Душе пристрастье незнакомо,
Она с природой дышит в лад,
Всегда сама, везде как дома,
И тайных полная отрад.
Ей жизни каждое мгновенье,
Свежо волнующее кровь,
Так хорошо, как вдохновенье,
И свет, и счастье, и любовь.

В природе чуткость есть: когда ты хмур и зол,
Она тебя щадит, она тебя не тронет
И смутным пологом над смутной далью сел
Лежит и боль твою немую похоронит.
Но если ты счастлив, но если ты нашел
Любовь, сочувствие и правду в черством мире,
О, погляди, как весь роскошно свет расцвел,
Какое тайных струн согласие на лире.
Как будто и волна, и горы, и леса,
И всё, что в мире есть, – волшебного оркестра
В один могучий хор слитые голоса,
Смычку послушные великого маэстро.