Ирина Кнорринг - Золотые миры.Избранное

Какая-то загадочная тайна
Дрожит в окне…
Моя мечта безвольна и случайна,
Как шорох в тишине…

Я молча жду задумчивых мгновений,
Когда душа цветёт.
Но нет, но нет в душе моей стремлений,
И всё — идёт…

Я растеряла жемчуг дней,
Меня сковала непогода.
Огонь горит в душе моей,
Но нет, но нет ему исхода.

Здесь для меня забавы нет,
Я рвусь в заоблачные дали…
А на руке моей — браслет,
Как символ рабства и печали…

Здесь, на страницах заветной тетради
Горькие тайны лежат…
Много ненужного было в Сфаяте,
Много вернётся назад.

Пусть будет снова темно и печально,
Пусть будет всё, как всегда…
Только лишь минуты случайной
Я не прощу никогда!

Скрываю мученья раскола я,
И мысли идут невпопад…
Всё чудятся речи весёлые,
И синий блуждающий взгляд…

И моря прибой умолкающий,
И мерно спадающий зной…
Прости меня, день догорающий,
Что я не простилась с тобой…

Забвенное стало забвеннее.
Что пело — прошло, отцвело…
Я знала, что солнце весеннее
Одно только будет светло.

Сквозь темноту, как призрак тайный,
Белеет на стене окно…
В тоске нелепой и случайной
Мне что-то было суждено…

Полна зловещею тревогой
Была, казалось, темнота.
Моя короткая дорога
Была бесславна и пуста…

И медленно сжимала руки
В тоске утраченного дня,
И всё ждала, чтоб первой мукой
Благословила жизнь меня…

Я небрежно сплетала волосы
В дальнем, тёмном углу.
Ложились светлые полосы
От лампы на тёмном полу.

Бросались дрожащими пятнами
В окошко струи луны.
Звучали слова непонятные
Там — у тёмной стены.

Всё было словно размечено:
Предметы, очертанья теней…
Одна я прошла незамеченной
В дурмане весенних дней.

И снова мне стало радостно,
Я встала у тёмной стены.
Весенние, первые, ясные
Меня опьяняли сны.

Я тайный час ждала давно,
Внимала шорохам Сфаята.
В моё туманное окно
Дышала чёрная прохлада.

Мелькали тени по шоссе,
Беззвучно, медленно, спокойно.
Мои мечты и страхи все
Так были смутны, так нестройны.

Мне было весело одной,
Я всё ждала и всё мечтала…
Случайный шорох за стеной —
И сердце медленно стучало.

Быть может — оборвалась нить?
Быть может — день настал далёкий?
Я только не могла простить
Глухой, мучительной тревоги.

Какая-то бессмысленная тайна
Шуршала в тихом шелесте страниц…
И робкая слеза задумчивости странной
Скатилась медленно с опущенных ресниц…

И дни идут надменно, величаво,
Последний день настал, последний час.
Я вся горю в огне его отравы,
И мысль моя над солнцем пронеслась.

Но поздний миг холодного желанья
Не окрылит моих последних бурь.
И я одна приму обет молчанья
И брошу вызов в синюю лазурь.

Как пустынно в сердце у меня.
Тишина немая без конца…
Лишь сверчков пустая трескотня,
Точно смех далёкий бубенца.

Ночь играет, плача и смеясь,
Мысли тонут в звонкой трескотне.
Так давно ждала я этот час,
Чтобы думать о последнем дне.

Слышу — мышь скребётся в тишине,
Да жужжит назойливо комар…
Как боюсь я в тёмном полусне
Потерять оковы синих чар…

Страшно мне от шорохов теней!
Душно мне под тонкой простынёй!
Для чего так много, много дней
Залила я горькою тоской?

Всё равно — темно и скучно мне!
Страшный круг не мне переступить!
Ах, зачем в кровавом небытье
Я старалась убедить?

Не хочу я ни жалоб, ни слёз,
Всё — как было — так просто и ясно.
Только миг быстрокрылый принёс
Мне так много тревоги напрасной.

Только яркий, полуденный час,
Только вечер, на утро похожий,
Ещё вспомню, быть может, не раз.
Будет больно и грустно. Так что же?

Пусть красиво пройдёт небытьё
В дымке грустно-пустой и летучей!
Пусть весеннее солнце моё
Догорит не за тёмною тучей!

В комнате ленивый полумрак,
Всё устало в беспощадном зное.
На окне большой французский флаг
Натянулся, будто парус в море.

На столе учебник предо мной,
Шелестят знакомые страницы.
Сотней голосов щебечут птицы
И гнетёт неумолимый зной.

Я склонилась тихо на окно,
И ловлю смолкающие звуки.
Солнце светит жалящим лучом
На мои опущенные руки.

И веленью тайному послушна,
От страниц забытых далека,
Я твержу, что всё взяла тоска,
Что мне больше ничего не нужно.