Людмила Бояджиева - Москва Булгаковская
Он поднялся и молча зашагал к дому.
«Ох, ну и характер — крученый-перекрученый. Уж и не знаешь, с какого боку зайти… — думала Люба, глядя в угрюмую спину мужа. — Однако саданули под дых без всяких сентиментов, интеллигенты советские…»
Отзыв Луначарского сразил мхатовцев. Они уже успели влюбиться в пьесу, в Булгакова, не мыслили никакой замены, но мнение наркома просвещения не проигнорируешь. А 4 октября было созвано экстренное совещание репертуарно-художественной коллегии МХАТа. Принятое постановление должно было как бы удовлетворить всех. Автору предложили «пьесу доработать», дабы смягчить упреки наркома.
Павел Александрович Марков — молодой заведующий литературной частью театра, обладал, помимо других достоинств, двумя редко совместимыми качествами — задорной юной смешливостью и мудрой дипломатичностью. Мягко улыбаясь, цитируя классиков, Паша (как его называли в театре) обрисовал ситуацию со всех сторон, подчеркивая то, что без пьесы Булгакова МХАТ не мыслит свое существование, и если автор произведет кое-какие чисто формальные изменения, то пьеса, несомненно, пойдет. И дело здесь чисто политесное.
— Полагаю, мне будет позволено подумать. — Поднявшись, Булгаков церемонно откланялся и в полной тишине покинул собрание. А на следующий день театр получил от него ультимативное письмо, в котором автор заявлял, что, в случае если от него потребуют переделок, он забирает пьесу.
Он сидел у окна, курил и смотрел в одну точку. Конец. Бездарь. Размечтался. И вовсе он не так хорош, этот роман. И пьеса никуда не годится… Вот только жаль теплой комнаты с изразцовой печью, бок рояля и растрепанные ноты на нем… И голоса, и бренчание гитары, и снег, снег за кремовыми шторами, и выстрелы, и страх, и любовь, и веру… Куда это все девать — уже рожденное?.. Хоть бы одним глазком увидеть, хоть бы на Малой сцене… нет, нельзя, нельзя сдаваться, нельзя бежать от тявканья Луначарского… Просить нельзя, бояться нельзя. Главное — не терять достоинства. И сохранить лицо. Ну почему совершенно антигероическая личность, литературный мирный обыватель все время должен лезть на баррикады? С кем-то сражаться, что-то доказывать? Не хочу! Ненавидеть не хочу, драться не хочу, мозги свои захламлять дрязгами мелочными — не хочу! Хочу быть покойным, счастливым и добрым! — Он не заметил, что рассуждал вслух.
— Это ты здорово сформулировал! — Люба неслышно вошла и поставила перед ним стакан крепко заваренного чая — бог ее знает, где нашла. Но чай дымился и пах чем-то бывшим, правильным, надежным. А еще — домом Турбиных, первым актом пьесы он пах! Пьесы, которая никогда не увидит сцены…Нет. Застрелиться!
— А к тебе делегация. — Люба отворила дверь. Вошли, тихо поздоровавшись, как на похоронах, Хмелев, Яншин, Марков.
— С нами вся труппа увязаться хотела, но мы попридержали. Дамы петицию вознамерились составить и к букету приложить.
— К похоронному венку, — уточнил Булгаков.
— Михаил Афанасьевич, вы уже давно поняли, в какое время и в каком месте нам всем повезло родиться и творить. — Торжественно, как на собрании, начал Марков. Глубокие живые глазки его смеялись. — Ну что мы все — никогда не компромиссничаем? Только и крутимся как уж на сковородке, чтобы хоть часть самого ценного донести, спасти. А вы для нас — самое ценное.
— Вы ж наш — мхатский (именно так, мхатский. — Л.Б.), — чуть не плакал Яншин. — Мы ж такие планы строили… Что ж теперь мой Лариосик… — Толстые губы его задрожали, — что ж его Турбин Алешка — он кивнул на Хмелева, хмуро изучавшего половицы черными мрачными очами, — не будут никогда? Не будут на сцене? — Он засморкался в мятый платок. — Хотите — на колени встанем. Всех под окно приведем и бухнемся.
Варвара Михайловна, мать писателя. 1910 г. Афанасий Иванович Булгаков, отец Фото семьи Булгаковых. Впервые без отца Михаил Булгаков гимназист Фото Михаила Булгакова со студенческого билета Михаил Булгаков 1916
Андреевский спуск. 1910 г. Татьяна Лаппа Михаил Булгаков. 1912 г. Татьяна Николаевна у дерева Сестры М.А. Булгакова Варвара Афанасьевна и Леонид Карум Варвара Афанасьевна Булгакова. 1912 Михаил Булгаков. 1916 г. М.А. Булгаков в группе врачей. 1916 г. Татьяна Лaппа Улица Большая садовая, д. 10 М. А. Булгаков. Начало1930-х гг. Московский мюзик-холл Любовь Белозерская. 1926 г. Любовь Евгеньевна — танцовщица в Фоли Бержер Михаил и Любовь Булгаковы на лыжной прогулке (второй ряд слева) Патриаршие пруды. 1985 г. Патриаршие пруды. Середина 1920-х гг. Любовь Белозерская Михаил Афанасьевич на генеральной репетиции «Мольера» Останкино Любовь Евгеньевна у автомобиля Кабинет на Большой Пироговской, д. 35а Улица Большая Пироговская, д. 35а Елена — гимназистка Елена Сергеевна. 1907 г. Нащокинский переулок. 1986 г. Кабинет Булгакова в Нащокинском переулке Литературный институт. 1986 г. Михаил Афанасьевич и Елена Сергеевна Малый Левшинский переулок. 1986 г. Михаил Афанасьевич. 1936 г. Елена Сергеевна Елена Сергеевна и ее племянник в квартире в Нащокинском переулке Подвальчик мастера. Плотников переулок, д. 10 Плотников переулок, д. 10 «Замок». Центральный дом литератора. 1986 г. МХАТ, старое здание Улица Большая Никитская, дом, в котором была школа. Здесь жили Любовь Евгеньевна и Михаил Афанасьевич Елена Сергеевна. 1936 г. Михаил Афанасьевич за рабочим столом Елена Сергеевна. 1964 г. Дом Пашкова. 1986 г. В постели. 1940 г. Надмогильный камень Михаила и Елены Булгаковых Елена Сергеевна и Михаил Афанасьевич. 1939 г. М.А. Булгаков в Батуми Мансуровский переулок, д. 9. 1986 г. Мансуровский переулок, д. 9, окна подвала Татьяна Лaппa Любовь Евгеньевна Белозерская-Булгакова. 1984 г.
— Не обижайте Россию-матушку, она у нас и так обиженная, — буркнул Марков. — И не обижайтесь, Христа ради. — А чаек здесь всем дают?
