Михаил Юхма - Кунгош — птица бессмертия
— Спасибо тебе, добрый человек! — низко поклонился ему Абдулла. — Нужда будет — приду. А не будет нужды — все равно приду. Как не прийти? Кабы не встретился ты мне тогда, даже и не знаю, что бы сейчас со мною было.
Уходя, он еще раз поклонился Муллануру чуть не до земли.
— Кто это такой? — удивленно спросила Галия.
— Это первый человек, которому наш комиссариат помог стать полноправным гражданином Российской республики, — ответил Мулланур, провожая удаляющуюся фигуру Абдуллы долгим задумчивым взглядом.
2С того дня, как этот строгий молодой татарин привел его назад в дом, где он прожил столько лет и откуда его чуть было не выгнали, жизнь Абдуллы круто переменилась. Хозяин, Август Петрович Амбрустер, который прежде, даже в лучшие времена, еле удостаивал его взглядом, теперь обращался с ним так ласково, словно узнал в нем долю пропадавшего и наконец отыскавшегося единокровного брата. Да, видно, этот молодой татарин, назвавшийся комиссаром, и впрямь большой человек.
Август Петрович не только позволил Абдулле вновь занять его прежнюю каморку под лестницей, но даже распорядился, чтобы ему принесли туда новую, удобную кровать с пружинным матрацем. Больше того! Он самолично принес и вручил Абдулле теплое ватное одеяло.
— Возьми, Абдулла. На дворе зима, морозы сейчас стоят лютые, недолго и простудиться. Знаешь, как тибетцы говорят? Простуда — мать всех болезней.
Кто такие тибетцы, Абдулла знать не знал и ведать не ведал. Но видно, неглупые они люди, если так говорят. Уж ему ли, Абдулле, забыть, что такое простуда и какие могут быть от нее напасти. Ведь его жена, веселая голубоглазая Селима, оставила его вдовцом именно потому, что простыла на ветру в тот окаянный день… Аллах, как давно это было… Абдулла жил тогда со своей молодой красавицей женой далеко-далече от здешних мест — на Волге, в маленьком городке Буинске. Там он родился, там вырос, там и женился на своей Селиме. Сыграв свадьбу, они нанялись в услужение к богатому купцу, такому же татарину, как они. Такому же, да не совсем. Купец был мужчина видный. Было ему тогда, наверно, уже за шестьдесят — побольше, чем Абдулле сейчас. Но никому и в голову не пришло бы назвать его стариком. Высокий, статный, он летом ходил в легком камзоле, сатиновых шароварах, мягких сапогах, на голове — расшитая серебром тюбетейка. Зато уж зимой он надевал на себя такие одежды, что Абдулла даже и сказать не мог бы, из чего они сшиты. Шапка и шуба из какого-то невиданного серебристого меха; говорили, что где-то на далеком севере водятся зверьки, шкурки которых пошли на эту роскошную шубу. И каждая такая шкурка ценится на вес золота. У купца было три жены. Так полагалось по мусульманскому закону — по шариату. Свою младшую жену он любил без памяти, ни на один день с нею не расставался! Если случалось ему уезжать куда-нибудь по своим торговым делам, всякий раз непременно брал ее с собой.
И вот как-то раз вернулись они из очередной такой поездки. Абдуллы, как на грех, не было дома. А Селима в тот час стирала. И в чем была, полуодетая, распарившаяся от горячей воды, побежала на мороз встречать хозяина с молодой хозяйкой. Вот и прохватило ее на ветру.
Вернулся Абдулла домой, а жена в жару мечется. Так не приходя в сознание, в ту же ночь и отдала она бог душу. Остался Абдулла один.
Не мил стал ему с той поры белый свет. И не мог уж он оставаться жить в своем родном городишке. Собрал нехитрый скарб, распростился с хозяином и уехал куда глаза глядят. Скитался по разным городам и весям, пока и привела его судьба сюда, в самую столицу, в Петербург. Поступил в дворники к нынешнему своему хозяину, Августу Петровичу, верой и правдой служил ему, почитай, три десятка лет. И вот дослужился до того, что тот взял да и выставил его на улицу. Спасибо, нашелся добрый человек, не позволил совершиться такому злому делу.
Ну, теперь-то все, слава аллаху, обошлось. Теперь хозяин его не обижает. Чуть ли не каждый день спрашивает: как живешь, Абдулла? Не нужно ли чего? Не стесняйся, скажи!..
Денег дал. Немного, правда. Но ему много и не надо. Жены у него нет, детей тоже. На что ему деньги? Была бы каморка, где голову приклонить, да кусок хлеба, да чтобы обращались с ним уважительно, как подобает обращаться со старым человеком.
Хотя, если правду сказать, он даже и не чувствует себя теперь таким уж старым. Совсем помолодел Абдулла. Даже ходить и то стал по-другому. Раньше, бывало, согнувшись идет, как старик, а теперь и спину разогнул, и голову высоко держит, и глаза блестят новым, молодым блеском: интересно стало ему жить на белом свете. Совсем как в те далекие времена, когда еще жива была его ненаглядная Селима.
Одна только мечта была теперь у Абдуллы: хотелось ему опять повстречать того молодого комиссара, отблагодарить его за добро. И вот наконец эта мечта сбылась. Теперь он знает его адрес, знает, как найти своего спасителя. Не знает только, как выразить ему свою благодарность.
Думал, думал Абдулла, и вот его осенило. Когда-то, в молодые годы, занимался он резьбой по дереву. И считался неплохим мастером. Но после смерти жены он совсем было забросил это занятие. А тут — вспомнил.
Решил Абдулла вырезать для своего друга комиссара комиссарский знак, красную звезду. Но не такую, как у всех комиссаров, а особенную. Он ведь не простой комиссар, не обыкновенный. Комиссар по делам мусульман. А мусульманской знак — полумесяц. И вот Абдулла надумал вырезать на дереве пятиконечную большевистскую звезду, а сверху над ней полумесяц.
Работа спорилась. Трудился Абдулла над своим подарком вечерами. Но в последнее время вечера стали какие-то беспокойные. Как только стемнеет, так у хозяина гости. Только усядешься, да возьмешься за дело — звонок. И опять надо вставать, отворять дверь, встречать очередного гостя, провожать его наверх, в господские покои. Что они там делают всю ночь напролет — один аллах знает. Может, в карты играют, может, вино пьют. В конце концов, это их, господское дело. У них свои заботы, а у него, У Абдуллы, свои.
Но один из таких ночных гостей Абдуллу сильно удивил. Он сразу узнал старого приятеля Августа Петровича — долговязого, длиннолицего полковника Сикорского. В прежние времена полковник был здесь довольно частым гостем. Однако вот уже несколько месяцев, как о нем не было ни слуху ни духу. Абдулла знал, что летом прошлого года Сикорский командовал войсками, стрелявшими в рабочих. Он отлично помнил, как, заявившись на другой день к Августу Петровичу, полковник орал на весь дом, что большевики губят Россию и его долг — долг русского офицера — стрелять, стрелять и стрелять в них до тех пор, пока останется жив хоть один из этих подлых вражеских шпионов, продающих родину за немецкие деньги.
