Эрвин Полле - Четыре жизни. 2. Доцент
Нина и тёща по прибытии в Сочи сразу обратили внимание как я осунулся. Менее опытная Нина решила, что внешний вид — следствие глубокого перепоя. В первую же ночь не смог утаить от Нины желание уйти к другой женщине. Реакция Нины на блуд мужа: остервенелый секс и до того не встречавшийся в их постели женский оргазм (похоже и Нина не понимала раньше, что это такое). Ревность или любовь? Любовь или ревность? Однозначного ответа нет. Помните Ларошфуко: «в ревности больше самолюбия, чем любви».
Продолжение отпуска превратилось в кошмар. Помимо нас пятерых в гостях у дяди Артура оказались мама и папа (неожиданно прилетели из Талды-Кургана). Тёща и папа упрекали меня за длинный язык (что было, то было, но зачем жене об этом говорить?). Однако слово — не воробей… Эта поездка к родственникам в Абхазию была для меня последней (в глаза никому смотреть не мог), Нина же была там ещё не один раз (в 80-е помогала зачислению в ТИИ сына Геды и Терентия Чаниа).
Забегая вперёд, последний раз я увиделся с Владой через год. Никаких контактов, ни телефонных, ни письменных после её уезда из Гизель-Дере не было. В начале июня 1974 г. я летел из Еревана в Свердловск с пересадкой в Москве, рассчитывал два выходных дня провести у Неупокоева. Собрался предупредить Гену, искал в аэропорту телефон-автомат, наткнулся на междугородний и наобум, заранее даже не думал об этом, позвонил в Череповец (удивляюсь, как номер телефона в голове остался). Влада случайно оказалась дома, занималась уборкой. Что-то замкнуло в голове. Ночь поездом туда, ночь обратно, день в Череповце. Промышленный загазованный город Вологодской области. Преимущественно дома в 4–5 этажей, есть и девятиэтажки. Много зелени. С утра разыскал городской базар, купил цветы, шампанское, апельсины, затем на такси отыскал конспиративную квартиру (кто-то из её друзей уехал на дачу). Посидели, поговорили часа три, никакой близости. Подарил Владе купленную в Ереване красивую чеканку «Ахтамар» (легендарная женщина с факелом), удивительно символично. Договорились встретиться летом на море. Никто, кроме нас двоих о встрече не узнал. На прощанье позвонил ещё раз с вокзала, почувствовал раздражение в голосе, хотя и сообщила, что «Ахтамар» уже висит на стенке. Сел в поезд, что-то щёлкнуло в душе. Из меня пошли стихи-послания. Раньше мог себя заставить написать короткий стишок, но стремления не было. А здесь на одном дыхании лист формата А-4 с двух сторон. Ежедневно по маршруту движения до Свердловска, затем Тюмени отправлял по конверту со стихами в Череповец. Душа вновь запела. К сожалению, не оставил себе ни копии, ни набросков, по-видимому, глупости писал. Недели через две пришла телеграмма от Влады, что уезжает с мужем в Карпаты, других возможностей нет. Понял бессмысленность продолжения контактов и предложил Нине вместе отдыхать в Севастополе.
Что это было? Любовь? Влюблённость? Мечта о любви? С какой стороны посмотреть. Одно могу сказать, в части контактов с женщинами встреча с Владой — самый яркий луч в жизни. Или это нынешние старческие фантазии?
Возвращаюсь в 1973 год. Летнее увлечение жёстко аукнулось осенью. Прошли августовские приёмные экзамены, Нина вновь едет на Чёрное море куда-то поблизости от Гизель-Дере (по крайней мере, обследовала пансионат). Я полтора месяца управлялся с детьми один. С появлением Нины душевный чирей перезрел, должен был лопнуть. И это произошло в 11-ю годовщину нашей свадьбы 19 октября. Подробности первого семейного мордобоя процитированы ранее («Происхождение, родственники. Полле Нина Николаевна») из дневника, повторять не буду.
За пять дней до этого безобразного события начал вести дневник, ниже часть процитирую, чтобы передать ощущения, эмоциональную внутрисемейную тряску. Разбираю дневниковые каракули тех давних лет (о персональных компьютерах ещё даже не мечтали) и, видит Бог, впервые стараюсь вынести на публику записи по теме без смысловых купюр, орфографических и синтаксических изысков. Кому-то записи 1973 г. покажутся соплями, недостойными мужчины. Может быть и так. Прямо скажу, за 35 лет на кое-что в личностных взаимоотношениях супругов мои взгляды изменились. Спешащий читатель спокойно может пропустить дневниковые эмоции 32-летнего провинциала, мечтавшего о счастливой семейной жизни.
14.10.73 г. Много лет я мечтал завести дневник и вот, наконец, потребность в этом взяла верх над ленью. Каждый человек должен иметь кого-либо, с кем можно поделиться внутренними переживаниями. Сейчас у меня нет такого человека. В такое время и думаешь как правы христианская и другие религии, позволяющие изложить в исповеди свои внутренние переживания без опасения быть осмеянным или даже быть выставленным на посмешище перед публикой, любящей смаковать чужие неприятности.
К сожалению, я и с тобой не могу быть полностью откровенным, так как всегда существует большая вероятность, что Нина найдёт и, естественно, прочитает мои записи. Затем автоматически сработает характер Нины, а она никогда не желает сдерживать своих отрицательных эмоций, и опять пойдут шушуканья на факультете, а может и в ректорате, о семейных взаимоотношениях Полле. Как меня это угнетает, что и ректор и проректор рассуждают со мной об отношениях с женой.
Люди часто считают меня нелюдимым, но это заблуждение тех, кто меня мало знает. Ведь никто же так не считал в студенческие годы. Просто я трудно схожусь с людьми, какой-то внутренний тормоз не позволяет мне сходиться так, как, скажем, с Аникеевым. И это даже с теми людьми, которые мне нравятся, или которых уважаю. С теми же, кто выражает ко мне неприязнь, я совсем не умею вести себя. Исключение — Магарил, но этот умён и, несмотря на всё происшедшее между нами, ценит некоторые мои качества, хотя и старается не давать им хода.
В том, что у нас практически нет семейных друзей, виноваты мы сами. Ведь сфера нашей деятельности — это сосуществование эгоистов. Формы проявления разные, а суть одна. Если меня считать эгоистом, то что можно сказать о Неупокоеве, Ушкаловой, Щипанове, Шумове, Шаброве, Жихареве, Пнёве, Баканове, Захарове, Магариле, Амелине…[ведущие сотрудники химфака ТИИ]. Практически это качество присуще всем научным работникам, желающим чего-то добиться в жизни и продвигающих в меру способностей науку. Может быть, именно поэтому на факультете почти нет деятельных личностей, которые были бы очень дружны в семейной обстановке. А те компании, которые образуются, быстро распадаются (Шабровы + Подборновы; Полле + Ушкаловы, Щипановы, Жихаревы). Просто в таких компаниях неинтересно: бесконечно пережёвываются факультетские сплетни. Лично мне становится тошно от этого, тем более, что знаю, как все на факультете, более или менее расположенные к нам, благодаря Нине, бесконечно перебирают наше грязное семейное бельё.
