Николай Игнатьев - Походные письма 1877 года
Лоря avait 1'air d'un fou et j'ai du assister des sc bien p pour quelqu'un qui s'interesse ce pauvre gar Sa t n'a jamais bien organis La moindre secousse d 1' et la surexcitation des nerfs ach de lui faire perdre presque la raison (un le peu de raison, qu'il poss Le fait est qu'il avait 1'air d'un fou. Il prenait des poses dramatiques, tant manquait compl de voix, tant mettait hurler et pleurnicher. On dit fort heureusement qu'an feu il s'est assez bien conduit, malgr l'exaltation qui avait remarqu par tout le monde, mais il faisait piti au Quartier g
Государь был благосклонен и милостив донельзя, дал ему саблю "за храбрость", но, видимо, терял терпение (у присутствующих оно было давно потеряно) при повествовании бедного Лорьки, путавшегося в подробностях, и, наконец, стал прерывать его, стараясь сохранить какую-либо нить бессвязного рассказа. Почти все присутствующие подмигивались, а мне больно было смотреть, как прусский и австрийский агенты глумились над слабыми нервами "генерала свиты его императорского величества". Я старался угомонить Лорю, просил Боткина дать ему лавровишневых капель, но ничего не помогало. После ночи, проведенной покойно, государь позвал его в столовую, где мы все пили чай, и стал было снова расспрашивать, но опять голос осип и оборвался, и стыдно было слушать торжественную драматическую бессвязицу, которую нес Лоря. Решено его не возвращать в 9-й корпус, не подвергать более огню, а под благовидным предлогом возвратить поскорее в Россию.
Гассан-паша (дивизионный генерал, ферсак), родственник моего старого приятеля Махмуда (бывшего верховным визирем), был несколько лет в Адмиралтействе, знавал меня и видал неоднократно (хотя я и. не припомню), командовал войсками в Нише, в Алексинаце, затем был послан в Виддин и оттуда в Никополь. Болгары обвиняют его в зверстве. Выражение его - красивый, лицо хитрое, умное, энергическое и зверское. Он нисколько не смутился, не потерял чувства собственного достоинства и отвечал на все вопросы резко, с улыбкою довольно презрительного свойства. Криденер оставил при нем саблю в знак уважения к мужественной обороне, но когда встречные войска по дороге и в особенности болгаре в Систове стали кричать "ура!" при его проезде, то он дико и отважно хватался за саблю, готовый броситься на вызывающих. Лоря перепугался, отнял у него саблю и ссадил его с арабского коня, пересадив сначала на казачью лошадь, а потом в экипаж.
Государь поручил мне переговорить с Гассаном, и юный Максимов служил переводчиком. Я убедился, что он принадлежит к партии старых турок и обвиняет англичан, что они нас друг на друга "натравили". Государь его принял вторично, но я упросил его величество на этот раз сидеть в кресле, а не идти к нему навстречу, что заставило усомниться турка в том, что пред ним стоял царь, а не простой генерал. Гассан не мог скрыть своего удивления, что царь и вся свита его пришли в Болгарию для такого пустого дела, и на замечание государя, что он желает скорейшего мира и возможности возвратить его в Стамбул, ответил: "Мир от вас зависит, вы лучше нашего султана знаете, когда и как его заключить". Гассан ни на минуту не показал робости или унижения. Отправлен 5-го в коляске в Зимницу, а оттуда в Россию, куда высланы и все остальные пленные.
5-го числа по случаю тезоименитства Сергея Александровича и торжества никопольского был церковный парад на крутом холме в походной церкви 12-го корпуса. Служил Никольский с полковым священником и придворными певчими. Вид был величественный, и церемония трогательная. Я был пешком, так как на последнем переходе большой прыжок, сделанный не по росту арабских лошадей, стер несколько холку бедному Ададу.
Мы завтракали вместе с государем у наследника. Ты знаешь, что я жару переношу хорошо, но теперь подчас приходится невтерпеж, в особенности ради дурного примера и беспрестанного питья воды с вином сельтерской и т.п. Все это портит желудки, на что жалуется вся Главная квартира. У меня только язык испортился, и я принял бриони.
Наследник и Владимир Александрович выступили с 3 дивизиями пехоты и 7 полками кавалерии (дивизия Дризена, бригада из дивизии Манвелова, да казаки), подчиненными графу Воронцову, к Рущуку, куда они должны подойти 8-го. Они все надеются, что турки выйдут из укреплений в чистое поле, чтобы дать себя разбить, Сомневаюсь. Турки первоначально укрепили только восточный фронт, ожидая оттуда нашего подхода. Но со времени движения к Никополю, а, в особенности, высадки в Систове употребили все старания, чтобы усилить западный фронт. Нам достанется Рущук не даром, разве что пособят батареи, устроенные у Журжево и Слободзеи и мотувдие действовать в тыл турецких укреплений, из которых самый важный форт Levant Tabia.
Замечательно, что турки до сих пор не заметили, что огонь наш может бить их в тыл, сюрприз будет неприятный! Корпус Шаховского направлен на Осман-Базар. Ему предстоит едва ли не первому встретиться в поле с турецкими войсками. Гурко уже приближается, по последним известиям, к Казанлыку.
Вечером 5-го государь решил отправить с наследником Сергея Александровича, а при нем ментора - твоего крымского почитателя Арсеньева. Велика решимость царя-отца отправить трех своих сыновей в одно место против турецкой крепости, вооруженной сильною артиллериею. Самоотвержение излишнее. Но наследнику и Сергею Александровичу высказал я откровенно, что Русь больше огорчится, если они из-за турки подстрелены будут, нежели если Георгия не получат. Идти под ядра бесполезно при осаде крепости.
6-го в 5 час. утра великий князь выступил с войсками. Решено, что мы здесь останемся (у сел, Павлова) до 9-го под прикрытием оставленной наследником бригады, а затем, дождавшись подхода головного эшелона - 4-го корпуса, пойдем в Тырнов к Балканам, где и останемся некоторое время до совершенного разъяснения обстоятельств. По всему видно, государю хочется остаться до конца кампании, побыть за Балканами, в Адрианополе, а, может быть, и в Константинополе! Дай-то Бог поскорее, много потеряли временя, в скоро уже осень на дворе.
Сейчас получил твои письма No 14 и 15 от 29 и 30 июня. Благодарю за милые подробности. Читая ваши грамотки, как бы присутствую на семейном празднике. Хотелось бы посмотреть на садовую хатку. Надеюсь, что содержать будут в порядке. Вижу, что Толстые зажились у вас, и радуюсь, что ты ими довольна. Да сохранит Господь деток наших на радость нашу.
Ты ничего не пишешь о своем здоровье. По сведениям из России, лето везде сырое, холодное, переменное. Очень недоволен я матушкою, которая не так ведет себя в Круподернице, как следовало бы. Надеюсь, что исправится. Все книги (в том числе и Gentz'a), которые были с собою, перечитал и теперь должен довольствоваться лишь газетами и экспедициями Министерства иностранных дел, которые по приказанию государя дают мне на прочтение.
Убедившись окончательно, что ни одна петербургская коляска, ни одна придворная повозка для здешних дорог не годится, и потеряв на двух переходах пропасть лошадей, Главная квартира отсылает сегодня на быках свои экипажи, заменяя их легкими колясками, купленными в Бухаресте, и арбами на быках для тяжестей. Если бы я не спохватился в Плоешти, та же участь постигла бы и мою коляску с тою разницей, что добыть другую отсюда я уже не был бы в состоянии. Жара для моих глаз несравненно лучше ветра и, в особенности, сырости. На затылке у меня почти ничего уже нет, а на лбу и голове совершенно уже чисто.
