Василий Балакин - Фридрих Барбаросса
Когда наступил объявленный день открытия рейхстага, Фридрих велел раскинуть свой великолепный императорский шатер на одном берегу реки По, тогда как итальянцы расположились лагерем на другом. Однако прошло еще три дня, прежде чем состоялось первое пленарное заседание. Это время потребовалось для того, чтобы имперские князья и высшее духовенство, среди них и итальянские архиепископы, могли ознакомиться с законами и иметь возможность обсудить их. Гвидо из Кремы, двоюродный брат Октавиана, сторонника императора в папской коллегии кардиналов, принял участие в этих предварительных обсуждениях в качестве единственного папского представителя, допущенного императором на рейхстаг.
Воссев на трон, возвышавшийся над истомившимися ожиданием участниками собрания, Фридрих открыл рейхстаг торжественной речью, которую слово за словом переводили на итальянский язык. Император говорил, что считает своей священной обязанностью отныне установить господство и над итальянскими землями Империи. Покорив Милан и водворив в стране мир, он, питающий глубокое отвращение к тирании, хотел бы теперь огласить законы, которые впредь должны служить основой общественной жизни. Эти законы, пояснил он, проистекают из обычного права в той мере, в какой оно не противоречит древним имперским правам, коим всегда надлежит отдавать приоритет.
Его слова вызвали возгласы одобрения и рукоплескание. «Невозможно было надивиться тому, что сей едва вышедший из юношеского возраста муж, не учившийся книжной премудрости, обладает столь великим умом и даром красноречия», — не без подобострастия написал преданный императору хронист. Затем один за другим поднимались уполномоченные представители итальянских городов и произносили цветистые речи, в коих заверяли повелителя в своей преданности и покорности. Под конец архиепископ Миланский подытожил выступления и предложил вниманию собравшихся первое решение рейхстага: «Твоя воля является законом, ибо, как написано в „Кодексе Юстиниана“, „что угодно государю, то имеет силу закона, поскольку народ вручил ему неограниченное право повелевать“. Поскольку на твоих плечах лежит ответственность за всех нас, тебе одному и подобает распоряжаться».
Настроение собравшихся как нельзя более подходило для оглашения нужных императору законов. И все же Фридрих решил сделать перерыв, дабы, исполняя свой императорский долг, рассудить обратившихся к нему с жалобами. И это был тоже весьма искусный тактический ход, позволивший завоевать еще большее доверие итальянцев. Количество поступивших жалоб было столь велико, что император поручил их рассмотрение нескольким судебным палатам, по областям Италии. Чтобы исключить подкуп со стороны земляков обвиняемых, судьями были назначены немцы или люди из других областей. Принятие решений по важнейшим вопросам, прежде всего разбор жалоб городов друг на друга и споров по поводу вассально-ленных отношений, Барбаросса оставил за собой, пригласив в помощники себе докторов права из Болоньи.
По итальянскому обычаю, истец, требовавший решения своего дела в суде, должен был нести крест. Когда на следующее утро Фридрих объявил о начале разбирательств в судебных палатах, к нему приблизилась такая толпа «крестоносцев», что он, не сдержавшись, с сарказмом заметил: «Вот так итальянцы! Вижу, они не только лучшие в мире, как любят похвастаться, знатоки права, но и лучшие правонарушители!»
Когда судебные палаты завершили свою работу, «император, — говорится в королевских анналах, — распорядился самым тщательным образом исследовать вопрос о правах Империи и регалиях, давно уже утраченных ею, частично в результате дерзких посягательств, а частично из-за нерадивости королей». Это было сделано на сессии рейхстага, состоявшейся в церкви. Присутствовали все епископы и первые люди итальянских городов. Хотя и без того было ясно, что под утраченными правами подразумеваются денежные поступления в казну, император обратился с запросом по этому поводу к правоведам из Болоньи. Они тут же ответили, что готовы составить полный перечень упомянутых прав, однако для этого необходимо, чтобы судьи городов оказали им помощь. Фридрих согласился. Вызвали 28 судей из 14 городов и заставили их под присягой обязаться предоставить докторам права все нужные сведения. А участники рейхстага тем временем ознакомились с проектом императорского закона, предусматривавшего, что все те права, кои будут перечислены в готовящемся перечне, принадлежат исключительно императору. При этом Барбаросса был столь великодушен, что заранее отказывался от тех прав, которые могли быть удостоверены законными дарственными грамотами как пожалованные в лен.
В самой непосредственной связи с этим восстановлением имперских прав находилось административное предписание, согласно которому император назначал в каждый город своего уполномоченного, «подеста», как его называли итальянцы, обязанного надзирать за неукоснительным соблюдением императорских привилегий. Он же должен был утверждать и ежегодно избиравшихся горожанами консулов и судей.
Участники рейхстага одобрили и закон о всеобщем земском мире, по которому зачинщики междоусобных войн облагались денежным штрафом, поступавшим в императорскую казну. Размер штрафа устанавливался в пределах от трех до ста фунтов золота, в зависимости от ранга и имущественного состояния нарушителя. В случае же невозможности взыскания установленной суммы предусматривались арест и сечение осужденного розгами с последующим изгнанием на пять лет. Снова вступал в силу существовавший еще со времен Карла Великого, но преданный забвению запрет на создание всякого рода союзов для оказания взаимопомощи, будь то между городами или отдельными лицами. Дабы обеспечить исполнение этого постановления, все жители Итальянского королевства мужского пола в возрасте от 18 до 70 лет обязаны были присягнуть, что будут хранить мир, не участвуя в военных действиях и каких бы то ни было союзах.
Среди множества оглашенных тогда постановлений было и объявление недействительной любой присяги, к принесению которой принудили силой. Какими бы соображениями ни руководствовался тогда Барбаросса, он, видимо, сам того не желая, сыграл на руку любителям менять корысти ради друзей и союзников: очень трудно было опровергнуть утверждение о вынужденности присяги. В интересах магнатов был принят закон о феодах, запрещавший отчуждение и раздел больших ленных владений, особенно тех, что были связаны с несением королевской службы — герцогств, маркграфств, графств. Благодаря этому укреплялось положение феодалов, вступавших в конфликты с городами из-за земельных владений. Барбаросса предпочитал в своей политике опираться на землевладельческую аристократию, стремился искать друзей и сторонников в ее среде.
