Арнольд Гессен - Жизнь поэта
Но Пушкин не замыкался в себе! Он охотно посещал аристократические круги молдавских помещиков и нередко презрительно отзывался о чванливой, высокомерной «бояр орде», едко высмеивал их «кукониц», как называли здесь местных аристократок, молдавских боярынь...
Ему хотелось проникнуть и в мир молдавской национальной культуры; он интересовался местными сказаниями, преданиями, песнями. Любил посещать народные праздники, гулянья. Важно покуривая трубку, он появлялся в самых разнообразных костюмах - иногда в обличии турка, в широчайших шароварах, с феской на голове. Водил вместе с молдаванами на площадях и базарах хороводы, а потом со смехом рассказывал, как весело было отплясывать в их бурных кругах «джок» под звуки кобзы.
Пушкин изучал молдавский язык и часто встречал гостей молдавским приветствием; некоторые наиболее употребительные молдавские фразы записывал на стенах своей комнаты. В кишиневском стихотворении «Чиновник и поэт» он писал, что любит «базарное волненье», проникновение в дух народный -
И спор, и крик, и торга жар,
Нарядов пестрое стесненье.
Люблю толпу, лохмотья, шум -
И жадной черни лай свободный.
С базара Пушкин отправился однажды к тюрьме, видел, как из нее выводили закованного в цепи известного в тех краях разбойника Георгия Кирджали, участника восстания гетеристов2 в 1821 году, арестованного в Кишиневе и выданного туркам. И на этом материале написал позднее повесть «Кирджали».
* * *
В Кишиневе Пушкин не сразу принялся за работу. «Я перевариваю воспоминания и надеюсь набрать вскоре новые...» - писал он Дельвигу. И шутя добавлял: - «...чем нам и жить, душа моя, под старость нашей молодости, как не воспоминаниями?»
Новые впечатления оттеснили старые. Вскоре после приезда в Кишинев неожиданно родилось стихотворение, на другой же день приобретшее широчайшую популярность.
Пушкин нередко заходил поужинать с друзьями в кишиневский «Зеленый трактир». Там всегда царило веселье, которое вносила своими звучными, яркими песнями юная молдаванка Мариула.
От нее Пушкин услышал однажды песню о драматической любви юноши к молодой гречанке.
Шум и смех стихали, когда Мариула снова и снова исполняла эту песню по просьбе гостей. С бокалом в руке, прервав дружескую беседу, Пушкин взволнованно слушал Мариулу. Не зная языка, но проникаясь выразительными музыкальными созвучиями, он чутьем улавливал содержание драмы, ее трагическую развязку и попросил перевести песню на русский язык:
Безмолвно гляжу я на черную шаль,
и душа моя холодна и неутешна.
Когда я был помоложе,
с наслаждением любил я молодую гречанку
с кудрявыми волосами,
с черными ресницами, румяным лицом и нежным обликом.
Я чувствовал себя счастливым
у своей красивой гречанки,
которую сильно любил.
Однажды я пригласил к столу
нескольких друзей, с которыми беседовал,
как вдруг входит ко мне один
из верных и шепчет мне: «Господин,
твоя гречанка, которую ты любишь,
изменяет тебе и коварно обманывает
тебя: иначе и не думай!»
Тогда я сейчас же позвал своего раба,
подарил ему золото и заклял его.
И тогда я вдруг ожесточился, быстро,
словно мысль, бросился на конюшню,
вскочил на своего коня Анжера и,
отпустив удила, полетел, словно ветер.
Не чувствовал я ни боли,
ни сострадания: был подобен камню.
Но едва издали завидел я порог
гречанки, как потерял мужество и силы.
Добравшись до ворот, я слез с коня,
а когда посмотрел в окно, то увидел -
позор! в объятиях армянина моя
изменница лобзается с ним уста в уста.
И тогда я сразу свирепо ожесточился,
вытащил палаш из ножен, жестоким ударом
повалил ее на землю и дико
топтал ее голову.
И помню теперь ее горячую мольбу.
Открытые губы просили поцелуя,
просили поцелуя в ту минуту...
Черной шалью вытер я палаш...
Их трупы я взял в охапку и бросил
их в дунайские волны. Вот как
окончилось с красивой гречанкой,
с красивой гречанкой с вьющимися волосами.
Песня поразила Пушкина своим мрачным колоритом, стремительным разворотом событий, страстностью исполнения.
Пушкин вернулся к себе. Была уже глубокая ночь. Он зажег свечу. Перед глазами маячила черная шаль с пятнами запекшейся крови.
Он явственно слышал еще голос Мариулы и, казалось, писал с ее слов:
Гляжу как безумный на черную шаль,
И хладную душу терзает печаль.
Когда легковерен и молод я был,
Младую гречанку я страстно любил.
Прелестная дева ласкала меня;
Но скоро я дожил до черного дня...
Прошло всего несколько дней, и весь Кишинев пел пушкинскую «Черную шаль» на мотив молдавской песни Мариулы.
В один из вечеров вернулся из объезда дунайской пограничной оборонительной линии генерал Орлов. Он дружески обнял Пушкина и запел вполголоса;
Когда легковерен и молод я был...
- Как, вы уже знаете? - изумился поэт.
- Баллада твоя превосходна, в каждых двух стихах полнота неподражаемая, - ответил Орлов.
Собравшиеся офицеры окружили поэта и хором скандировали его стихи:
Едва я завидел гречанки порог,
Глаза потемнели, я весь изнемог...
В покой отдаленный вхожу я один...
Неверную деву лобзал армянин.
Не взвидел я света; булат загремел...
Прервать поцелуя злодей не успел.
Безглавое тело я долго топтал
И молча на деву, бледнея, взирал.
Я помню моленья... текущую кровь...
